поля нижней Селезии…).
Фасмер: – Entschuldigen Siemich, ich bin immerbereit zum achenfürdiegroßen deutschen! Ich habe mich geirrt! Ich bin bereit, es zu beheben. Was Sie wollen?!
(ТИТРЫ: Простите меня, я всё готов сделать для Великой Германии! Я ошибался! Я готов всё исправить. Что вы хотите?!).
Геббельс: – Mir – esist Zeit. Herbert, du bleibst. Johann, erklär ihm unsere Position. Hier wird er nicht von Sankt-Petersburg.
(ТИТРЫ: Мне – пора. Генрих, ты останься. Йоханн, объясни ему нашу позицию. Здесь ему не Санкт-Петербург).
Геббельс быстро поворачивается и уходит. Военный марш вновь оказывается за дверью. В кабинете наступает неожиданная тишина.
Трое мужчин стоят молча. Генрих Брайер, положив руки на автомат, спокойно смотрит на учёного. Йоханн фон Леерс опустил глаза в пол. Фасмер выходит из-за стола, подходит к окну, прижимается лбом к стеклу.
Сцена 2. Дуэль на Неве
Санкт-Петербург. 1906 год. Набережная перед Университетом. Редкое солнечное утро поздней осени. Снег летит редкими крупными хлопьями. Студенты в форменных шинелях спешат на лекции. В одном из окон университета видна фигура. Молодой человек прижался лбом к стеклу. Он смотрит на улицу невидящими глазами. Это – молодой Максимилиан Фасмер.
За спиной – студенческие столы и скамьи, расположенные амфитеатром. Внизу – кафедра. Аудитория заполняется, слышится студенческий гомон.
Прямо за спиной Фасмера, заняв столы двух рядов, сгрудилась кучка студентов, человек 5-6. Они о чём-то оживлённо беседуют, жестикулируют, вдруг – громко хохочут. Один из группы студентов, Дмитрий Мануильский, что-то увлечённо рассказывает своим сокурсникам. Слышится: «Вчера, господа, сам имел честь лицезреть, как господин Шаляпин господина Бунина на закорках вынес из «Европейской». Тот был мертвецки пьян, господа. Я даже им дверь открыть сподобился на манер швейцара. Мы, кстати, тоже хорошо там погуляли…».
Фасмер поворачивается к ним, продолжая думать о своём, внутреннем, проходит чуть далее, вниз амфитеатра аудитории, садится за стол.
Мануильский, заметив Фасмера, делает картинный жест в его сторону.
Мануильский: – О! Максимилиан! Мы опять тебе мешаем!
Дмитрий Мануильский взывает к своей компании, привлекая к себе внимание.
Мануильский: – Представляете, господа! В прошлом годе – смута, Кровавое воскресение, волнения масс, бесчинства полиции, а Фасмер капризно так заявляет: (как бы подражает противным голосом): «Нельзя ли потише с вашей революцией? К сессии готовиться невозможно…»!
Студенты смеются.
Сверху спускается темноволосая девушка с большими глазами, тетрадкой в руках. Это студентка-первокурсница Цезария Бодуэн де Куртенэ, дочка профессора университета, академика.
Цезария: – Пустой вы человек, господин Мануильский, потому и звените громко! Вот и папа считает, что пустой. Пока вы про революции трезвонили, Максимилиан Фасмер прекрасную работу сделал о греческих заимствованиях, за которую университету не стыдно, а гордо.
Мануильский (бубнит): – Знаем мы, как он делал эту работу….
Эта реплика тонет в общем шуме. Однако Фасмер встаёт со своего места и поворачивается к Мануильскому:
Фасмер: – Господин Мануильский,
