эту великую американскую мечту мечтают практически все народы мира, за исключением, может быть, папуасов и эскимосов, которым и без денег хорошо…
Он брел по верхней палубе – обширной, как Семипалатинский полигон. Из тумана выплывала приземистая стальная мачта. Парус свернут и притянут пеньковыми веревками к поперечной балке рангоута. Сила ветра в переживаемый исторический момент, видимо, не использовалась. Выплывала сверкающая на солнце рубка, капитанский мостик, огражденный литыми перилами, – так называемый квартер-дек, самая высокая горизонтальная плоскость на судне, под ними комфортабельные места для сидения, в которых расположились отдыхающие. Столики с легкими закусками, проволочная ваза с апельсинами и киви. Женщина в безразмерной соломенной шляпе тянула коктейль из соломенной трубочки. Люди плясали перед глазами, двоились, троились, расползались вширь и вдоль. Обрывки разговора буром вгрызались в мозг.
– Ириша, ты что-то посинела. Холодно, родная? Господа, обещаю, сейчас эти облака разлетятся, как шары на бильярдном столе, и настанет восхитительный день. Будем загорать, ловить русалок на спиннинг Феликса, неуемно поглощать прохладительные напитки… Напомни, Робер, как по-французски «прекрасная погода»? А-а, помню – иль фэ трэбо.
– Ожюрдюи иль фэ дю ван… – гортанный женский голос, похожий на голос Патриции Каас.
– Прости, дорогая Николь?
– Сегодня ветер, – хохотнул с акцентом мужчина. – Как это у вас говорят… не претворять желаемое за действительное…
– Ольга, ваш сын долго спит, может, послать за ним Герду? Сколько можно, в конце концов? Уже почти одиннадцать, он проспит все на свете.
– Ничего, Ирина, пусть поспит, он так устал на этой неделе…
– Да уж, Ксюша, ваш жених умеет дать храпака. А у меня такое, к сожалению, не получается. Силы уже не те, знаете ли. Сплю от силы шесть часов, встаю – и сразу за компьютер, высасываю идеи из пальца…
– Какой вы работящий у нас, Феликс. А ваш Данила скоро женится? Сколько ему уже – двадцать пять – двадцать шесть?
– Рассмешили, Ольга Андреевна, – басисто хохотал обладатель имени Феликс. – Мой обалдуй – ходячий анекдот: он не такой дурак, чтобы жениться на той дурре, которая согласится выйти за него замуж. Зачем ему эти заморочки? Папа кормит, недостатка в женском внимании не испытывает, приводит их даже в мое присутствие… Признайтесь, Ксения, когда над вами с Николаем совершат безжалостный акт бракосочетания?
– Скоро, Феликс, не волнуйтесь. В середине августа мы уже будем препираться на одном из островов Мальдивского архипелага – если, конечно, не передумаем проводить там свой медовый отпуск…
Турецкий выплыл из тумана – то ли сам перешел палубу, то ли палуба под ним передвинулась. Люди оборвали беседу, изумленно на него уставились…
– Ептыть… – глубокомысленно произнес полный господин, развалившийся
