отростков-каверзников из «Безумцев»; пока в Роберто Карлоса швырнули банан, а он был олицетворением метафоры «комок нервов», умеющий себя обуздать; пока кинокритики спорили по поводу Михалкова раннего и Михалкова теперешнего; пока Онищенко искал источник свиной чумы (и нашел, натурально, в Грузии) и предостерегал от эскимо; пока Прохоров открывал всем, что дважды два – четыре; пока на Московском фестивале показывали фильмы, нужные только режиссеру и двум его дружкам из медиа; пока публицист Минкин писал бесконечные письма Президенту о нетвердых походках оборзевших чиновников; пока глянцевые журналы посвящали спецномера исследованию золотых 90-х с их приблатненной артикуляцией; пока Андрей Колесников раздавал литпремии «Русского пионера» плохо пишущим Глуховскому и Собчак; пока поп Охлобыстин мутировал в поп-звезду; пока в «Доме-2» тараканы менялись партнерами для потных строительств чистейшей любви; пока Стас Костюшкин из «Чая вдвоем» в 45 лет говорил корреспонденту популярной газеты, что он понял, «что любовь – это очень сложное чувство», вслух размышляя о 35 своих неудачных браках; пока газетные статьи заканчивались резюме кромешной безнадежности словом «коррупция»; пока решали, где должна быть федеральная столица России; пока гадали, кто выведен в последнем романе Аксенова: Евтушенко, Вознесенский или Рождественский; пока Никита Михалков носил на руках Джеральдину Чаплин; пока судили убийцу болельщика Свиридова, ведущего себя в зале суда по-геройски; пока…
В Петербурге в Институте детской гематологии и трансплантологии им. P.M. Горбачевой умер пятилетний Игорь Кривчук из Волынской области.
У него был острый МИЕЛОИДНЫЙ ЛЕЙКОЗ.
Ему пытались помочь.
Немногие.
Но пытались.
Я знаю, что нельзя так писать, но я напишу.
Будьте вы все прокляты.
Я тоже.
P.S. Просто поплачьте о Нем.
Психа в костюме зовут Андерс Брейвик, и я один из миллионов растерянных людей, которых он не убил и которые вынуждены произносить его имя; АБ улыбается, его оружие – его искренность; он убил людей, потому что защищал христианские ценности… Я стоял в норильском ресторане после концерта, на котором надорвал голос, кашлял, смотрел это вонючее кино, как АБ, откормленное ничтожество, появляется в зале суда и вежливо со всеми улыбчиво здоровается, и сзади кто-то произнес: «А что? Если задуматься…»
Эта реплика была произнесена не просто, а была произнесена со значением, вызывающе. То был человек с сигарой, большой, толстый, моя покойная, которая чужую боль воспринимала как свою, про таких говорила – перевод с грузинского – безвозвратный урод.
Я сидел в киевской ресторации, кстати говоря, с тремя чеченцами, моими товарищами пятнадцатилетней выдержки, когда до крайности глупый адвокат Хасавов выдал свою до крайности тупую и очень опасную речь про сами знаете
