style="font-size:15px;"> – Не, не брали мы. Хошь, крест на том поцелую. – Он вытащил из-под рубахи нательный крест, поцеловал его и сказал: – Не брал я у него ничего, на чем и крест целую.
Ванька тоже поцеловал крест.
– Я к нему и пальцем не докоснулся. Я его даже и не видел, был он в том кабаке иль нет. – Ванька поднял портки и принялся подпоясываться веревкой.
– Ну вот. – Кормщик развел руки в стороны. – Не брали мои ребята.
– Пусть они с нами в Орел поедут для дознания, – не очень уверенно заявил губной староста.
– Нет, – жестко отрезал кормщик. – У меня каждый человек и каждый час на счету. Мне груз хозяину надо к сроку доставить. Хочешь, проводи здесь свое дознание до завтрашнего восхода. Хотя… Вроде уж все провели. Тут и так все ясно. Служка толком ничего и не видел, ребята мои крест целуют, что не брали у него этого браслета. Чего ж еще?
– Да, но… – Губной староста продолжал мяться.
– Может, ты расшиву хочешь осмотреть? – предложил кормщик.
– Пожалуй что, – обрадовался староста. – Я и два пристава со мной.
Трое вслед за кормщиком поднялись на расшиву. Остальные из приехавших со старостой, потеряв интерес к происходящему, вернулись в свою лодку, и лишь кудлатый остался на берегу с Шелягой и Ванькой.
– Ребятушки, – взмолился он, – бог с ним, с этим старостой, вы на него внимания не обращайте. Заплатил я ему, вот он и старается. Вы, если брали, уж верните мне браслет, я хорошо заплачу.
– И сколько ж стоит такая игрушка? – поинтересовался Шеляга.
– Пять, пять рублей дам. Семь…
– Эвон как… – крякнул Шеляга.
– Да не брали мы ниче… – Ванька лениво махнул рукой.
– Десять…
– Эх! – жалобно вздохнул Ванька. – Кабы знал, так я бы точно исхитил его у тебя. За десять-то рублев… Да за эти деньги я и родных отца с матерью продам. Эх, жаль, что нет у нас твоего браслета. Пойдем, Шеляга.
С этими словами он отвернулся от кудлатого и, сопровождаемый своим товарищем, направился к тропинке, ведущей на верх обрыва.
Губной староста с приставами же прошлись по всей расшиве и даже по предложению кормщика заглянули в трюм, по завязку набитый зерном. Староста даже, изображая дотошность, запустил в зерно руку по локоть, пошурудил там и, понятно, ничего не найдя, с виноватым видом обратился к кудлатому, так и стоящему на берегу:
– Нет у них ничего…
Кудлатый с досадой махнул рукой и направился к лодке.
– Вы уж без обид… – молвил губной староста, обращаясь к кормщику. – Город наш молодой, так что мы каждому купцу рады. А уж таким, как Митряевы… Приходите и на следующий год.
– А чего на следующий, – ответил кормщик. – Я и в этом еще успею конец сделать. Зерна ныне много.
– Вот это дело. А с браслетом этим… Не обращайте внимания.
– Да уж… Странно только, чтоб за простой оловяшкой
