героя, прежде чем он даст дуба. Но пока у него есть время.
Говард подумал о Мэри.
* * *
– Я так не могу.
Это было противно ее сущности. Легкомыслие казались Мэри Клариссе Хиггинс грехами столь же тяжкими, как гордыня и ложь. Ее жених оказался порочным человеком. Какой ужас!
Естественно, она осудила его безответственный поступок, заявив, что не может, не имеет права связывать с ним судьбу. Неизвестность, неопределенность – это не тот фундамент, на котором она готова строить семейные отношения.
– Прощай, Говард!
Для него это было как удар в челюсть, вышибающий мысли и зажигающий звезды перед глазами. Несколько дней Говард ходил сам не свой, а когда к нему вернулась способность рассуждать здраво, он взглянул на свои отношения с несостоявшейся миссис Баро под другим углом и понял, что ему здорово повезло. Ведь он и Мэри совершенно разные люди, а значит рано или поздно все равно бы распрощались, пройдя через изматывающую процедуру развода. Так уж лучше раньше… Придя к такому выводу, он вдруг успокоился, а успокоившись сделал еще один шаг, задумавшись, а что, собственно, привлекло его в свое время в этой длинноногой, как кукла Барби, и такой же голубоглазой блондинке? А вот это и привлекло – платиновые локоны и точеная фигурка. Плюс тщеславие собственника-самца. С Мэри было приятно появляться на публике: мужчины бросали на него завистливые, а на нее – жадные взгляды. А он, идиот, пыжился при этом от удовольствия. Ну как же – мое!
Теперь больше ничто не удерживало его в Чикаго. Говард продал дом с видом на озеро Мичиган и перегнал яхту в Атлантику, найдя убежище для «Снежинки» и жилище для себя в Портсмуте, не том индустриальном, что в Виргинии, а маленьком и словно отутюженном городке Новой Англии, расположенном на самой границе штата Мэн.
После шумного грязного мегаполиса тихий прилизанный Портсмут показался ему раем земным. Никаких потрясений, темп жизни иной – размеренный. И люди другие: ни салонных острословов, ни припадочных брокеров и подозрительных клиентов, ни вдохновенных прожектеров и платиновых красавиц… Вокруг чопорные потомки первых поселенцев, сдержанность которых обещала существование, не отягощенное досужим любопытством и плохо скрываемым недоумением по поводу его нетипичного, вызывающего поведения. Изъясняясь приземленным языком, чихать жители Портсмута хотели на Говарда Баро, и Говарда это устраивало.
Каждое утро, если не ночевал на яхте, он выходил из дома, где купил небольшую двухкомнатную квартиру, окна которой смотрели на ухоженный садик, спускался к городской набережной и шел по ней к гавани, где его ждала «Снежинка».
Океан звал его. Плавая до того по Великим Озерам, Говард и не предполагал, что бескрайний водный простор может так зачаровывать. Он побывал на Ньюфаундленде и Бермудских островах, в Коста-Рике, дважды плавал на Багамы и трижды во Флориду. Разумеется, в одиночку, что вовсе не говорило о том, что он стал законченным
