спросила она, когда Олега ввели в отделение.
– В седьмую, – ответила медсестра, кладя на стол бумажный листок.
Зина протянула санитару ключ с привязанным к ушку грязным обрывком бинта резиновым номерком. В отличие от всей прочей больницы, палаты отделения усиленного надзора были снабжены дверями.
Седьмая палата оказалась последней перед поворотом, через несколько шагов за которым коридор заканчивался тупиком.
Отперев металлическую, снабженную глазком дверь, отличавшуюся от двери КПЗ только тем, что она была покрашена не зеленой, а белой краской, санитар втолкнул Олега в палату.
Парень по обыкновению коротко поклонился, но никто – ни находящиеся в палате, ни санитар – на его поклон никак не отреагировали.
Палата была небольшой, в одно окно (конечно, зарешеченное), на четыре койки. Две койки у окна оказались заняты. На одной лежал похожий на труп иссохший старик с восковым лицом, на другой сидел, несуразно поджав под себя ноги, мужик средних лет, обрюзгло толстый, в грязной и рваной пижаме. Толстяк этот мелко тряс косматой головой и тупо, явно ничего не видя, смотрел прямо перед собой.
Санитар подвел Олега к одной из свободных коек. На крайних продольных скобах этой койки (как и на других койках, впрочем) были закреплены широкие кожаные ремни, по два с каждой стороны – для рук и для ног.
– Ложись, – проговорил санитар и зевнул. – Щас я тебя… зафиксирую…
– Это столь необходимо? – спросил Олег.
– В сопроводилке написано – буйный, – пояснил санитар. – А кто проверять будет, я, что ли? Врачи только в понедельник появятся. А сейчас у нас что? Правильно, суббота. Полежишь немного, отдохнешь… Укольчик тебе сделаем. А к обеду отвяжем. Правила такие в надзорке. Ложись, говорю. Или помочь?
– Не стоит, – сказал Олег и улегся.
Верзила-санитар прикрутил руки и ноги парня к койке. Отступил, вроде как полюбоваться своей работой. И, словно вспомнив о чем-то, цокнул языком:
– На толчок тебя сводить надо было… Прямо из головы вылетело. Ну ладно, потерпишь до обеда.
Отворив незапертую дверь, в палату вошла медсестра со шприцем.
– Мне угодно знать, что это за препарат, – приподнял голову Олег.
– Ишь ты… угодно ему… – безразлично усмехнулся санитар.
– Хлорпромазин, – сказала медсестра.
– Мне угодно знать фармакологические свойства этого препарата, – не отставал Олег.
Медсестра насмешливо посмотрела на привязанного к койке парня:
– Ну, послушай, если угодно. Хлорпромазин блокирует рецепторы допамина в гипотоламусе и ретикулярной формации, контролирует чрезмерную моторную и психическую активность, контролирует мышечный спазм, потенцирует действие анальгетиков, снотворных, алкоголя… Что еще? Обладает также слабым атропиноподобным, антигистаминным, ганглиоблокирующим и хининоподобным действием. Достаточно,
