бы не одежда, трудно было бы понять: кто из нас монарх, а кто – клоун.
Так королева приобрела никакого шута, зато большую сволочь и талантливого соглядатая за чужими тёмными делишками. С тех пор, для королевы даже самое мутное озеро чужих интриг легким усилием моей тяжёлой длани (ну не мог я свои изящные ручонки обозвать как-нибудь по-другому, например, корягами кривыми) превращалась в стекло, которое было прозрачнее росы, прячущейся от девственниц в гриве единорога.
Боцман
Это была она, это была Она! Сама вошла ко мне в спальню! Из всех она выбрала меня! Я даже как-то стушевался по началу, как-никак сама королева!.. у меня, простого безработного сторожа! Но потом, основной инстинкт очухался и стал рулить моим телом… и тут я обнаружил, что проснулся и целую Эльзу.
– Что это ты так на меня смотришь, как будто во сне видел другую?
– Я… просто… сон тут, нет сон там, а тут ты и там тоже… ты… а я думал сон… какая радость!
– Не юли, кого ты видел во сне?
– Никакой Юли я не видел! Только тебя, любимая! Только тебя! – я не дал своей благоверной засомневаться в моих словах и дабы избежать дальнейших разборок заткнул ей уста проникновенным поцелуем…
Но, если быть честным до откровенности, видел я во сне не Эльзу.
Королева
Однако я не забывала присматривать и за другими персонажами сновидческой игры, она же в некотором роде все-таки моя игра. Где моя верная фрейлина? Ага, с ней всё в порядке – она рядом с супругом. А с ним тоже полный порядок: он находился не где-нибудь в тюрьме (рано, ещё рано), а в трусах. Трусы у Боцмана знатные: подвязывались веревкой, доходили до колен, а колор? половина полосок – чёрные, половина – белые, правда белые завазюкались в многочисленных передрягах, а чёрные – вылиняли, но зато веревочка, она сохранила себя такой, какой появилось на свет при плетении неизвестно кого неизвестно когда – обыкновенной, но зато надежной, ведь трусы ещё ни разу не спадали когда не надо. А уж к лучшему это или к худшему – пусть каждый решит сам. Вот в этих знатных трусах он и стоял сейчас, закрывая глаза от солнца ладонью, и обозревал просторы моря, а Эльза любовалась мужем, он ей нравился таким – загорелым и в трусах, ну какое слабое женское сердце устоит от такой картины маслом? А мне нравились они оба, прекрасная пара. Вид чужого счастья на некоторых навивает грусть, а меня сейчас согрел… я широко улыбнулась, одна, в собственном сне, но согретая, а это важно.
Вся такая внезапная и энергичная я направилась на встречу с герцогиней. Александра уже ждала меня в парке, ей легче всего удавалась представить меня во сне в парке, что разбит позади моего – во сне уж точно моего! – дворца.
– Доброй ночи, ваше величество! – приветствовала она меня.
– Доброе утро, Саша!
Мы взялись за руки, и я стала объяснять ей план…
– …значит, мне нужно провести в ваш сон Эльзу и Майю?
– Для начала да, потом к вам присоединиться ещё одна девушка, но об этом позже.
