историей, желая составить какое-либо свое, более впечатляющее мнение.
История порока чего-либо, как правило, не разглашается, или переносится из уст в уста тайно. Именно так многое совершаемо на Земле и по той самой причине масса населения не знает всей достоверности, что присуща тому или иному промежутку нашего общего времени.
Слагая какую-либо свою историю времени, призванные за ним же и следить руководствуются только одним – своими личными интересами и результатами их достижений в дальнейшем.
То есть, фактически никто не думает за саму историю и друг другу наперебой творят во всех местах самое, что ни на есть, разное.
В целом, это оборачивается полной потерей времени при изучении каких-то документов и общей запутанностью в разборе того или иного цикла человеческой жизни.
Так случилось со многими историческими деталями прошлого и во многом, если не сказать в большинстве, из-за этого пострадала уже нынешняя Русь, что так безоговорочно восстала в свое время, да так же и угасла спустя года, совсем не зная, на что ей опереться и куда, собственно говоря, идти.
Так оно продолжается и сейчас, и так будет до того дня, пока каждый не поколеблется в своем личном самомнении и не принесет в жертву свое же самолюбие самой справедливости всерусской истории.
Мы пожинаем плоды своей собственной безграмотности и безразличия. Это очень ярко представлено в нашей настоящей среде и еще будет продолжено, как говорят, до нискончания веков.
В этом есть самая основная черта русского характера – упрямство. Оно свершало революционные прорывы, оно побеждало в боях, и оно же отрицает свое собственное прошлое, как атрибут всей постылости самой жизни и возникновение нового рода каких-либо придворных прихлебателей.
Вот основная причина всеобщей русской расхлябанности и нежелание участия где-либо и в чем бы там ни было.
Так что, по сути, гордиться нам не за что, а если и есть -то только за то, что дали возможность пока устоять в среде и не споткнуться о камень другой очерствелости.
Но не будем останавливаться именно на этом и пойдем далее в своем совершенстве, исследуя пока для нас не совсем родное, но в дальнейшем – все же необходимое для определения самих критериев жизни и выведения на чистоту порядковых глав самой исторической сложенности.
Вступление
В этом произведении будет оказана небольшая помощь тем, кто по своей воле или просто благодаря чему- либо оказался занятым изучением исторического прошлого людей и определением отсчета времени согласно существующим на тот момент календарям.
Как и указывалось ранее, во всех предыдущих, подобных по характеру произведениях, не уточнялись какие-либо конкретные даты событий.
Это было сделано намеренно с целью не внесения особой сумятицы в уже построенную людьми модель исторического прошлого.
Кроме того, даты не сообщались лишь потому, что считанная с памяти информация не вполне правоверно могла показать ту или иную дату согласно самому численному выражению, складывающемуся от момента создания самой цивилизации на Земле.
Только в одном произведении было указано календарное исчисление лет по обустройству самой жизни на планете.
Это было отмечено теми, кто и создавал ту самую жизнь, и кто ее вполне обоснованно контролировал на протяжении многих вековых отрезков.
В чем заключается сложность самого правильного определения?
Сложность, прежде всего, в изъятии каких-либо документов старины и их подлинное подтверждение каким-либо отрезком времени создания.
Проще говоря, не все найденные рукописи являются доказующими и образующими то самое письменное доказательство.
Речь идет, конечно же, о, естественно, грубых подделках документов, о просто переписях некоторых уже утраченных документов, о просто ошибках каких-либо библиографов, ошибках в самом исчислении дат людьми того времени и изменении календаря.
Из истории мы знаем, что существовало два метода исчисления.
Это римский счет и юлианский календарь, который и обозначал начало первого столетия с его первого года.
Как известно, этот календарь принял император Гай Юлий. При нем то вводилось в действо и при нем же несколько исказилось, так как он сразу прибавил к годам свое тридцатилетие.
И весь отсчет повелся с цифры 31. Но то было уже при нем самом.
До него существовал другой отсчет, из которого до наших времен дошло только то, что осталось в виде каких-либо исполненных документов, гравюр, рисунков и оставленных на письме или где еще численных выражений.
Вот об этом и
