есть эта женщина, ещё было далеко.
Мамочка не ходила на работу, она была дома, но всё время работала: писáла, писáла, писáла… Я не знала, что именно, но ни секунды не сомневалась, что нечто особенное, необыкновенное. Я видела: мама – труженица великая, а уж ум и дарование её проявлялись во всем, в каждой мелочи. Именно во всём – в быту, в общении, в воспитании – она была абсолютной противоположностью всем виденным мною мамам подруг. Подруг я жалела, их мам слегка презирала, а про себя считала, что вытянула у судьбы самый счастливый билет на свете.
Для меня до сих пор загадка, отчего мой брат закончил английскую школу, а меня отдали в самую обычную, даже, можно сказать, паршивую? Аргумент насчет того, что «пожалели дочку» не очень убедителен, ибо музыкальная школа в параллели с обычной – та ещё нагрузочка. А, главное, зачем всё это было? Иностранный язык нужен всем и всегда и, кстати, много позже выяснилось, что у меня есть способности к изучению языков. Правда, поздновато выяснилось. Зато вполне вовремя стало ясно, что ни музыканта, ни певицы, ни композитора из меня выйти ну никак не может. Зачем аж до восьмого класса я чуть ли не ежедневно таскалась в совершенно ненужную мне музыкалку? Что это мне дало? Хорошее знание музыки и музыкальной культуры? Дудки. Музыкалки не на это «заточены». В общем, «сказка о потерянном времени» получилась. Какое-то провинциальное мамочкино представление о том, что девочка должна «на фортепианах играть». Привет от родителей Прони Прокоповны (помните замечательный фильм «За двумя зайцами»? ).
До четвёртого класса никаких проблем с учёбой у меня не было: я была отличницей в общеобразовалке, я вполне справлялась с программой музыкальной школы. А вот в четвёртом классе случилась беда: у нас появился урок труда, на котором мы, девочки, шили. Мамочка моя никогда не шила, она только, как бы сейчас сказали, дизайнерстовала, прикрепляла всякие «штучки» к перелицованным вещам. И швейной машинки у нас в доме не было. И шьющей бабушки у меня не было… Поэтому совершенно естественно, что на этом самом швейном деле я оказалась хуже всех: девчонки весело строчили на машинках (домашний опыт у них имелся), а я никак не могла освоить науку вдевания нитки в этого швейного «кракозавра». А потом у меня никак не получалось ровно пристрочить тесьму к фартучку.
Помню, как я с ужасом смотрела на свои крепкие, сильные, «музыкальные» руки и не могла понять: отчего же они такие неловкие и бездарные? На фиг уметь играть все эти гаммы и арпеджио, если я не способна элементарно ровно пристрочить тесьму?
Короче говоря, в моем дневнике за полугодие появилась первая и, признаюсь, последняя в жизни «тройка» – по труду. Ну, там еще парочка четверок затесалась, но это ерунда, а вот эта «троечка»…
Перед Новым годом папа пошел на родительское собрание. Буря разразилась после его возвращения… Он что-то сказал маме, она вошла ко мне в комнату,
