щенок заполз под куст, свернулся, больно касаясь спиной твердых сучков, и заснул под лапой ели, где сухо, иглы, мох и паутина.
Глубокий сон прерывается холодом, а может, криками снизу. Это с фонарями к осевшим бортам подходят последние лодки. Вверх по наскоро сколоченным мосткам тянут четырех коров за рога веревками, подпирая в бока шестами. Поверх уложенных мешков, распертых картошкой, натягивают брезент, барки закрываются низким от дождя дымом, лодки плещут веслами, и в двух местах скрипят лебедками самодельные стрелы. В темной деревне тихо. А на мостках, выдающихся в море, толкутся фонарные огни.
Дождь притих. Щенок вылезает из куста. В слабом свете поверх черных сосен желтеет открытое море необычайно глубокого и холодного вида. Щенок моргает белыми бровями. Он лижет, с трудом отыскав, красную бруснику по капле и пробует спуститься, но в темноте оступается лапой в пустоту, кое-как цепляется задними ногами и пятится. Сжавшись от холода, вдавивши дряблые кости, он досыпает остаток ночи. Скоро вскакивает и ждет, не решаясь.
Глядя сквозь туман на холмы, на разрытую землю внизу, на то, как стало тихо, на барки, едва различимые перед восходом солнца, он вынюхивает пищу. Она представляется ему. У него глаза блестят от жадности, язык валится из пасти, слюна стекает в глотку. Невниманье закрывает крутизну, нетерпение укрепляет когти.
Он спускается в оползающую глину, падает на передние лапы, скользит по стеклянной коре лежащих берез – чем ниже, тем холоднее сырость, но он этого не чувствует. Он спешит на запах от походных кухонь, которые дымят на барках, и входит в воду по щиколотку.
Между источенных камней водоросли бьют и путаются вокруг его лап, покрасневших сквозь белую шерсть. Пот стекает с красных пальцев и уносится водой, грудь вмещает бочку воздуха, ноздри дрожат, так как туман понемногу поднимается, и щенок видит барки, наполненные людьми, с массой составленных повозок, ящиков, мешков и так далее, с дымящими кухонными трубами, их то и дело закрывает бегущая на него вода. Он плывет вперед к близкой барке, часто загребая лапами в прозрачной воде.
Он выбивается из сил, перебирающие лапы мертвит и ломит холод. Барки не приближаются, вдруг ему видится, что две задвинулись за выдающиеся в море мостки у поселка, за ними третья. Все меняют положение, отодвигаются в море и, растянувшись, опять показываются, но уже далеко.
Щенок догоняет через воду, вытягивая вверх морду. На секунду он выскакивает, поднатужась, грудью из воды, собрав все силы, на четыре лапы, чтоб бежать по поверхности. Но этого не случилось. Он тонет в глубину и в ужасе – «выбраться!» – отталкивается ногами, вверх.
Только его вынесло на свет, волна переворачивает его навзничь и относит назад. Он направляется к берегу с одним желанием вернуться, добраться, не хлебнуть.
Помутненный, он царапается по песку под ледяным дождем до жидких кустов и трясется всем телом.
Ненадолго глянуло слабое солнце. Из поселка, закрытого холмом, ничего не слышно. Видно, солдаты уплыли и там разбираются, что осталось.
IV. О втором щенке
