ты делаешь в этом месте?»
– «Делаю, что скажут», – ответил Иван.
– «Зачем нас сюда привезли, знаешь?»
Парень хотел было ответить, но тут с другого конца коридора послышались шаги.
– Кто его сюда пустил? – возмутился голос.
На свет лампочки вышли люди во главе с дядей Веней, Ивана грубо увели, а остальные вошли в наши камеры одновременно. Не обращая на нас внимания, медики открыли папки, и один из них сказал:
– Елизавета – штамм, группа 1(0), Дмитрий – анти-штамм, группа А(ll).
– Ну, и что будем решать? – спросил дядя Веня.
– Елизавета подойдет. С анти-штаммом можно работать по третьему протоколу, – отозвался медик.
– Отлично, – дядя Веня потер руки, – завтра же начинайте.
Мы просидели у разделяющей решетки почти всю ночь. Под утро сон свалил нас, и мы очнулись, продолжая держаться за руки, будто предчувствовали скорую разлуку.
В коридоре раздались шаги, и мое сердце почему-то сжалось, словно мне дали кулаком под дых. К нашим дверям подошли два медика и охрана, половина людей вошли в камеру Лизы, и медик противным голосом объявил, что ей нужно пройти с ними. Мы оставались сидеть по обе стороны решетки, держась за руки сквозь прутья, делая вид, что не слышим. Как лабораторная крыса застывает в дальнем углу клетки, когда за ней приходят. Человек в белом халате указал охране на нас, и те двинулись к Лизавете. Ее начали отдирать от меня, как примерзший язык от железа, и это было невыносимо видеть. Молчаливая возня продолжалась минуты две, затем Лиза сдалась, она отошла от решетки и посмотрела на меня тем своим тяжелым взглядом, который я не раз видел в детском доме. Она словно укоряла: «Зачем ты отдаешь им меня?» Мои челюсти сжались от беспомощности, я бы никогда никому не отдал свою мелкую сестру, но в данной ситуации я был заперт в клетке. Буквально заперт в клетке.
Врач махнул рукой, и охрана распахнула двери. Лиза отвела от меня свой каменный взгляд, втянула голову в плечи и, нахмурившись, направилась к выходу.
Меня тоже вывели из заключения и поместили в другую камеру корпуса "А". Там последовали новые сборы анализов, затем мне сделали укол, после которого я потерял сознание. Меня приводили в чувства и делали новые инъекции, врачи фиксировали все мои состояния, записывая историю в папки. Я вообще не мог понять, что происходит, меня рвало, ломало и выворачивало так, что если бы мне тогда предложили смерть, я бы, не задумываясь, согласился.
Через время, результаты моих анализов заставили врачей остановиться и дать мне перерыв. Когда я пришел в себя, вспомнил о Лизе и тут же пожелал, чтобы на ее долю не выпали такие испытания, потому что это трудно вынести. Помню, лежал тогда на грязном полу, мучаясь от тошноты, и пытался понять, за что нам все это, как нас угораздило вляпаться в такую страшную историю.
Спустя какое-то время, я увидел за стеной странного Ивана, который снова ходил с раздачей еды. Улучив момент, я спросил его о Лизе. Ваня сказал, что видел ее в другом корпусе. И еще он сказал, что на Лизу там кричат. Я понимал, почему такое
