молоденькая женщина, ему не нужна. Как и не было никакой любви. Как будто теперь они чужие друг другу люди… Мой ребёнок до сих пор ничего понять не может: что же она сделала дедуле не так, в чем провинилась перед ним?
Именно тогда, когда папа охладел к моей дочери, мама и поведала мне об этой его странной особенности: огромной любви к крохотным малышкам и резком охлаждении к «щеночкам» подросшим. Такой вот непонятный человек, мой отец…
Следующую часть (вставку, переход во времени для остроты восприятия или просто авторский выпендрёж) можно было бы назвать так:
Записки, сделанные в стадии давно запущенной болезни. Или бред стремительно стареющей женщины, каждый день теряющей силы. Или оптимистичнее: агония жизни плохой, но уходящей…
Факт тот, что эти записи были сделаны совсем незадолго (за каких-нибудь пару лет) до начала Новой жизни. Нет, не так: до начала Жизни. Есть родители, которые дали существование, за что им низкий поклон, разумеется, а есть тот, кто подарил Жизнь. Так вот, существование без Жизни есть мучительное отсчитывание дней до конца. И вот, наконец, в моем существовании наступает момент, когда Жизнь постепенно начинается. Или рождается… Естественно, в муках.
Кстати, вставок будет несколько. С перерывами на основной текст.
Итак…
Записки нездоровой женщины
4 февраля
Опять кошмар утра. В смысле – кошмарное утро. Другим оно и не бывает. Объяснить это очень трудно: всё, всё вокруг кажется тошнотворным, серым и липким. А на своё отражение в зеркале смотреть вообще невозможно – столбняк ужаса пронзает от макушки до пят. Чуть-чуть в себя приводит душ… до которого ещё дожить надо. Был бы пистолет, давным-давно застрелилась именно утром…
Кстати, как я могу отличить свои болезненные мысли и чувства от нормальных? И могу ли? Если всё теперь в моей голове – «записки сумасшедшего», то какой смысл писать, думать, делать выводы, спорить, вообще жить? Обычно в таких ситуациях говорят, мол, «вскрытие покажет», так в данном случае и оно не покажет – никто ж не будет мне вскрывать мозги. А может завещать науке мой больной мозг? Надо подумать. Хоть что-то полезное сделать для человечества.
Я люблю (очень) и любима (кажется… вроде бы… пока что…). Оказывается, этого недостаточно не только для того чтобы быть счастливой, а даже просто для того, чтобы хотеть жить! Червячок радости… Он был во мне, жил, даже в самые страшные дни. Иногда мне казалось, что он исчез (это когда крохе-дочурке было плохо, когда дикие страхи одолевали меня), но малыш-червячонок вовремя выползал из своего укрытия… Я, наверное, неправильно его назвала: не червячок радости, а червячок радостной надежды. Так вот, он успевал вовремя появиться, когда, казалось, я балансирую уже на самом краю. Успевал, лапочка. Но теперь, кажется, издох. Его нет уже очень долго. Порой какое-то чувство, близкое к тому, что дарил мне червячок, вдруг пытается появиться, родиться где-то внутри меня:
