приодели и отправили в наш глубокий тыл. Я был уверен, что они обрадуются этому решению, но – странное дело! – они опечалились. Машенька опустила голову, а ее дядя растерянно смотрел на меня.
– Вы поступили отважно, как и подобает патриотам, – сказал я. – Можете считать, друзья, что вы исполнили свой долг, а в тылу для вас, конечно, найдется работа.
– Значит, мы должны уехать? – словно не понимая меня, глухо переспросил Боровиченко.
Машенька вскинула голову, ясные черные глаза ее смотрели испуганно.
– А как мы добирались к вам, но теперь… За что же это так, товарищ полковник?!
Я их не понимал: на фронте, на переднем крае, у нас было достаточно своих забот и дел, и они не могли не знать этого. Быть может, они считали, что я должен был лично заняться и их отъездом?
– У меня больше нет ни минуты времени, – сказал я и тут же пожалел об этих словах.
Уже не скрывая огорчения и гнева, эта девочка, почти ребенок, вскрикнула и ударила кулаком по столу:
– В тыл?.. Почему в тыл? Мы прошли через фронт, чтобы сражаться, а вы… Нет, вы неправы, товарищ полковник… Дайте нам оружие и пошлите в часть. Тут, за опушкой леса, наш дом… Там наши люди в беде, а вы говорите: в тыл!..
Я был уверен, что они хотели бы поскорее уехать от фронта куда-нибудь на Урал, в Сибирь… Однако оба они сочли такое предложение оскорбительным. Хмурый коренастый мужчина и его юная племянница прошли через линию огня и не раз рисковали жизнью, чтобы получить оружие и сражаться за родной Киев.
В дни обороны Киева к нам в подразделение бригады уже не в первый раз приходили добровольцы. Это были люди разных возрастов и профессий: рабочие «Ленкузни» и «Арсенала», депо и речного порта, служащие, студенты, даже школьники, пенсионеры и домохозяйки, – они просили и требовали принять их в ряды бойцов.
Мы отсылали их в штаб отрядов народного ополчения, где нужно было пройти боевую подготовку, и они обычно уходили очень огорченные. Впрочем, уже вскоре, в дни битвы за Киев, многие из них проявили высокое мужество и отвагу. Эти люди учились военному делу в боях.
Боровиченко и его племянницу Машеньку нельзя было назвать необстрелянными бойцами. Как опытные разведчики, они принесли нам очень важные сведения о враге. Теперь мы точно знали, что против нас сражался 29-й армейский корпус гитлеровцев, отборные фашистские вояки, побывавшие уже не в одной стране. Знали мы и расположение войск врага на этом участке фронта.
О том, что Машенька и ее дядя – люди не робкого десятка, свидетельствовали погоны фашиста, лежавшие теперь на моем столе.
– Что ж, друзья-разведчики, – сказал я. – Для вас, как видно, придется сделать исключение. Отправляйтесь, поешьте, приведите себя в порядок и побывайте у врача. Людям решительным и смелым у нас найдется место.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
