помочь, а тебе это предъявляют как обвинение. Вот что невыносимо. Как то, что случилось с Ли – Ли, расскажи им про девушку.
– Про кого?
– Девушка в косынке. Которая пришла к твоей двери. Это и вправду печальная история. Хорошо: я расскажу…
И только когда все расцеловались в обе щеки, когда тяжелая входная дверь закрывается, когда их снова выпустили в ночь, Ли и Мишель оживают. Но даже это дружество презрения может быстро рассыпаться на части. Когда они добираются до входа в метро, Ли уже успевает чересчур много наговорить, чересчур наплакаться, и их хрупкий эфемерный контакт, их «мы против них» нарушается, и возникают разногласия.
– Ты не думаешь, что их одолевает такая же скука, что и тебя? Ты думаешь, что ты какой-то особенный? Думаешь, я просыпаюсь каждый день и радуюсь, что увижу тебя? Ты сноб, только вверх тормашками. Ты думаешь, что ты единственный, кто хочет чего-то другого? Другой жизни?
Они едут домой в яростном молчании. Молча идут по Уиллздену. Молча подходят к двери, одновременно достают свои ключи. Начинают комическую схватку за замочную скважину, и проигрывает Ли. Войдя в коридор, оба уже смеются, а еще немного времени спустя целуются. Если бы только они все время могли оставаться вдвоем. Если бы мир был справедливым, говорит Ли, мы бы всегда были счастливы. Ты рассуждаешь, как они, говорит Мишель, и засовывает язык в ухо жены.
На следующее утро они приходят на кухню расслабленные, в футболках и трусах, и погружаются в бескрайнее пространство субботнего утра. Ли идет проверить почту. Она первая замечает ее. Невинный, любимый зверек, холодный, еще не окоченевший, лежит на боку далеко от своей лежанки, под столом в кладовке. Вокруг рта – кровавая пена. Мишель! Мишель! У нее не получается достаточно громко. Или же он вышел в сад, восхищается деревом. Раздается звонок. Это Полин. Олив умерла! Она умерла! Боже мой! Умерла. Где? Говорит Полин. Покажи мне. В ней говорит медсестра. А когда приходит Мишель и с ним тоже начинается истерика, почти такая же, как у Ли, она удивлена, насколько благодарна практическому подходу матери к жизни. Ли хочет плакать, только плакать. Мишель хочет снова и снова перебирать события. Он хочет найти точку невозврата, словно это может что-нибудь изменить. Полин хочет убедиться, что пространство под столом обработано антисептиком и коробка из-под обуви зарыта в землю не меньше, чем на фут. Спрашивать остальных не имеет смысла, говорит Полин, имея в виду остальных съемщиков, они могут ответить только одно: нет. Теперь поторопитесь, говорит она, постарайтесь собраться. Нам нужно покончить с этим. Выпейте чаю. Успокойтесь. Она спрашивает: вам не пришло в голову, почему она не лаяла, когда вы пришли?
Можно сказать, что одна мечта Мишеля сбылась: они поднялись на одну ступеньку, по крайней мере, в смысле качества и утонченности их страха. Ли, естественно, обвиняет в этом Мишеля – не свойственная им прежде осторожность, новый замок от «Чабб»[19], то, что он теперь забирает ее со станции, то, как они переходят на другую сторону улицу,
Международная страховая корпорация, имеет подразделения в 54 странах.
