освоит тему. Какой-то выпускник.
Эля. Чей-то сынок, наверное.
Рита. Я думаю, вам, наверно, муж помогает, иначе как с двумя детьми да со стариками на руках!
Полина. Он мне ни капельки не помогает.
Рита. Как вам тяжело, я вам сочувствую.
Эля. Это мне тяжело и тебе тяжело, а ей все прекрасно.
Полина. Да, мне прекрасно. Стираю дважды в неделю. Мы в прачечную не отдаем, не хотим вариться в общем котле. Детей купаю два раза в неделю. Магазины ежедневно. Готовит мама. Еще пишу диссертацию.
Рита. У вас еще диссертация?
Полина. А как же. Не только у вас. Печатаю ее сама. У нас машинистки со схемами берут тридцать копеек страничка.
Эля. У нас двадцать пять, хотите договорюсь?
Полина. Пять копеек меня не устроят. Потом у мамы довольно хороший «Ундервуд» остался от ее еще мамы. Она работала машинисткой. Пишбарышня называлась. После революции. Что такое пять копеек, на них не пообедаешь. Я вон не обедаю, беру с собой бутерброд, на горелке готовлю чай. Летом, когда наши на даче, дома хуже, никто не готовит. Так я ем суп из пакетиков. На два дня идет один пакет. Один раз двое суток сидела голодная. Костя привел к нам друга Пашу, и они мой суп на два дня сразу съели. Я с работы пришла и прямо заплакала. Холодильник пустой. Я же рассчитывала на горячий суп. А супа нет. Села печатать, печатаю и плачу. Костя на меня кричит, что, людей, что ли, нет кругом, заняла бы рубль, сбегала бы в столовую. А я плачу. Так и проголодала два утра и два вечера. Хлеб-то и сыр для обеда у меня был с собой в сумке, тоже на два дня. Иначе бы я не протянула. Обед обедала.
Эля. Да ну, я всегда живу в долг. Играю в черную кассу. Денег нет и не будет, зато есть что надеть. Родители пока кормят. Все остается мне на булавки.
Рита. Ну да, как мы пошли к одной бабе на банкет. Защита диссертации. В ресторан. Наутро меня девочки на работе спрашивают, кто как был одет. А ты, спрашивают. А я, говорю, была в чем всегда, в отрепьях.
Полина. А я всегда аккуратно хожу, я перешиваю из старого. У нас швейная машинка марки «Зингер», я перешиваю из своих старых школьных платьев, тогда носили длинное такое и широкое.
Рита. О, я это дико люблю, когда из ничего, из старых тряпок…
Эля. Старая тряпка и есть старая тряпка.
Полина. Нет, я недавно нашла в сундуке бабушкины пододеяльники, спорола с них кружева, прошвы и сшила себе блузочку.
Эля. Да ну! Ветошь одна.
Полина. Что вы, алансонские кружева, я подштопала. А некоторые думали, что это тюль, который они покупают рубль километр.
Рита. А я тоже всегда в старом хожу. Ну и что?
Эля. Все равно я вам завидую. У вас трое детей. А у меня никого нет, поезд ушел. Без мужа я как-то не решилась, ребенок будет, спросит, что да как, да отчего размножаются. А мужа завести не решилась. Был меня моложе.
Полина. Почему, случаев много, теперь многие выходят замуж за моложе себя. Такая мода, берут себе мальчиков.
Эля.
