приятно щекотал свежевыбритую макушку головы.
– Пахнет, как в церкви на Троицу, – вдыхая глубоко в легкие пряный запах травы, смешанный с ароматом цветов черёмухи, восторженно произнёс Паливода.
Тут же вспомнил родную церковь на Кубани, в которой крестил дочурок в православную веру. Представил в уме место с правой стороны от скрипучей церковной двери, где последний раз исповедовался батюшке Матвею. Ему послышалось тихое пение церковного хора. Паливода встряхнув головой, перекрестился. Несколько раз плюнул через левое плечо и, не давая своим действием отчёта, безжалостно подминая подошвами разбитых о военные дороги сапог розовые головки клевера, решительно направился в сторону черёмухи.
Солнечный жар начал припекать спину. На гладкой поверхности камня, открывшегося в густой траве на пути, свернувшись клубком, нежилась в жарких лучах утреннего солнышка гадюка. Почувствовав движение в свою сторону, змея приподняла треугольную голову и нервно задергала раздвоенным язычком. Подполковник хлопнул в воздухе полотенцем, словно кнутом. Испугавшись резкого звука, гадюка юркнула с камня в густые заросли пырея. По наконец замершим стеблям травы подполковник определил место, где схоронилась ядовитая змея. Обошёл стороной опасное место и вскоре уперся в черёмуху. Аромат цветов пьянил сознание. Подполковник набрал побольше в легкие сладкого воздуха и, прислушиваясь к пению жаворонка над головой, крепко зажмурил глаза. Через мгновение его сознание провалилось в черную бездну, по волшебной силе которой он самым невероятным образом очутился на Кубани в своём Полтавском хуторе, а именно – в овитой со всех сторон виноградной лозой беседке, которую собственноручно возвёл несколько лет назад рядом с летней кухней.
За широким столом на дубовых лавках, застеленных овечьими шкурами, почему-то вместо его шестерых лапочек-дочек сидели старцы в чёрных одеждах. Из-за опущенных низко остроконечных черных балахонов лица древних предков рассмотреть подполковнику никак не удавалось. Его обычное место за столом пустовало, но занять его без приглашения суровых призраков Паливода не решался, хотя острое желание отведать стоящего на столе борща с его любимыми чесночными пампушками хотелось страшно.
Привитое с детства отцом уважение к старшим сдерживало подполковника от действий, поэтому он в нерешительности переминался перед старцами с ноги на ногу, скромно ожидая от мужей приглашения присесть за стол. Время шло, борщ в казане остывал, а разрешения присесть на своё законное место за столом от суровых старцев не поступало. Неловкая ситуация начинала злить Паливоду. Подполковник скромно кашлянул, пытаясь таким образом обратить на себя внимание. Предки никак на намёк не прореагировали. Обида и паника захлестнули сердце Паливоды. Теряя самообладание, подполковник нервно засопел своим похожим на картошку
