на засов, сомневаться не приходилось. Впрочем, он уже давно убедился, что от ночных кошмаров засов его не спасает.
Некстати вспомнился фильм «Вий» с летающей в гробу Натальей Варлей. Глазастая морщинистая старуха, которую играл, кстати, мужчина. Упыри, вурдалаки. Нетленное, звучащее набатом сквозь десятилетия: «Поднимите мне веки!»
Вроде бы всё понимаешь: актеры, деревянный ящик по невидимым рельсам скользит. Подсветки там всякие мертвеннобледные. Только оказаться на месте Хомы ночью в старой церквушке ох как не хотелось! Говорят, на этот фильм снято несколько римейков, только Олег ни одного не видел. Не довелось.
Самое интересное и поразительное было то, что так просыпался он уже несколько ночей. «Кошмарило» не впервые. Примерно неделю назад посреди ночи над окошком завис «зайчик», непонятно – от какого источника света. Плавая то вправо, то влево, он как бы посмеивался над проснувшимся хозяином – дескать, не пытайся придумать объяснение, всё равно ничего не выйдет. Олег махал, помнится, руками, подходил, пытался накрыть рукой, но зайчик всякий раз ускользал.
И сегодня – будто кто-то разбудил его, потряс за плечо и – тотчас испарился. Даже, кажется, что-то сказав при этом. А спал ли он, Олег Камелотов, вообще? Может, и не спал вовсе.
Он знал, что увидит, включив свет: ничего особенного. Всё точь-в-точь, как было, когда он засыпал. И всё же… Решил свет не зажигать, поскольку знал, что ощущение чего-то потустороннего исчезнет. Затих и прислушался. Нельзя сказать, что Олег совсем не трусил. Но одновременно с боязнью внутри гнездилось любопытство. Оно подтачивало, зудело, не давало зажигать свет.
Размеренно тикал будильник на подоконнике, время шло, ничего не менялось. Сердце «бухало» в ушах, рискуя выскочить из-под рёбер.
Олег нащупал тапки, попытался их надеть, но не тут-то было. Тапки стояли не так, как он их оставил перед сном. Носками в другую сторону. Неужто он сам их повернул?
Так, началось! Приехали! Это что-то новенькое…
В прошлый раз такого точно не было! Или он медленно сходит с ума, или кто-то над ним решил пошутить. Не самым удачным образом.
Впрочем, какое там пошутить – изощрённо поиздеваться!
Спрятался вечером под кроватью, к примеру, дождался, пока Олег уснёт и. Кто-то живущий вместе с ним в этом доме.
Словно в подтверждение мелькнувшей мысли возле окна заскрипели половицы. Потом скрип повторился уже ближе, ещё ближе.
Половицы скрипели всегда, когда Камелотов по ним вышагивал. Удивительного в этом ничего не было, хозяин носил в себе почти центнер веса. Но сейчас Олег никого в комнате не видел.
– Кто здесь? – дрожащий голос прозвучал как-то отдалённо и по-чужому, словно Олегу подменили на время голосовые связки. И они, эти связки, находились не в его гортани, а зависли где-то под потолком. Дикость какая!
Скрип половиц тотчас прекратился. Домовой? Привидение? Чья-то не до конца отделившаяся от тела душа? Мечется, бедняга. Хочет дать о себе знать столь странным образом. А чем он-то
