думаю. – Я знаю то, что ты в сговоре с Ирмой и Эллой, моими соседками по комнате. Они придумали задание в игре – «Правда или Действие», – где я должна потерять свою девственность на воле с первым попавшимся мужчиной. Этот мужчина оказался знакомым Ирмы…
– Замолчи, – тихое, затем громче, – замолчи!
Вода налилась, выключив кран, вернулись ко мне. Сев на корточки, забрав мои ладони в свои, чуть сжав, внимательно заглядывая в глаза, прожигая одним лишь своим гневом дырку в груди, заставляя чувствовать себя маленьким ребенком, нашкодившим и получавшим за все хорошее наказание виде серьезного разговора:
– Нет, я не знал, что вы три дуры играли в эту чёртову игру – «Правда или Действие», – где тебе задали задание, основывающееся на разрыве чужим хуем твоей целки. И да, врать не буду и скрывать тоже в том, что я действительно, после данного тебе обещания, трахался с твоей соседкой. И это лишь из-за того, что я не знал, как вытряхнуть правду из Эллы, ведь на данный момент, когда ты ушла, я вновь вернулся и услышал весь твой и этой рыжей бестии разговор.
– Ты подслушивал? – губы высохли, по привычке стала слизывать и откусывать засохшую кожу, порой срывая до крови. Хотелось жутко пить. – Н-но, когда мы выходили с Ирмой, тебя не было!
Последнее, не совладав с эмоциями выкрикнула. Я всегда была тихой и холодной к чужакам, к своим тем более. Покажешь страх, радость – ты труп. Ночью могут сделать темную, накрыв одеялом и начать душить или избивать. Доходило до такого момента в жизни, отчего волосы встают дыбом, хочется истерзать саму себя и… все! Не хочу вспоминать прошлое.
– Я был, – мою ногу все же смогли взять и снять с нее туфлю. – Но это не значит то, что окно не может быть передатчиком информации.
– Вообще-то нет, – когда сняли последнюю туфлю, мою ногу не собирались отдавать мне же самой. Держали у себя в руках и потихоньку сжимали и разжимали. – Что ты делаешь?
– Массаж, – и мои пальчики целуют.
– Но они же грязные! – сумев отнять ногу, встав с пуфа, прошла к большой тарелке. Указав на нее пальцем, спросила, но немного грубее. – Ты не сказал мне, что это такое! Это большая тарелка или кастрюля куда наливают воду для того, чтобы варить человека?!
– Что, нет! – рассмеявшись над моей очередной глупостью, ко мне подошли и обняли со спины. – Это ванна, такой глубокий сосуд куда наливается вода, залазит человек и моется.
Взяв с тумбочки, куда встроена раковина с золотым краном и висящим над ним зеркалом небольшой тюбик из которого виднелась голубоватого оттенка жидкость, открыв колпачок, перевернули над водой в в-ванне. Потекла тоненькая струйка, она прерывалась, но все же текла. Попадая в горячую воду, она оседала и оставляла мелкие разводы. Бутылка с содержимым оказалась пуста, выкинув в мусорное ведро рядом с туалетом, закатав рукава своей футболки, окунул ладонь. Несколько движений и все в пене.
– Раздевайся, – приказали мне, вытирая пальцы одним из полотенец. Их было три: для тела, для лица и
