склонных к насилию и преступлениям, именно они учат насилию.
11
К вечному огню несут венки, перед ним поют песни и молебны, к нему несут цветы, перед ним плачут, ему поклоняются. Вот он языческий обряд огнепоклонства и культа мертвых в двадцать первом веке.
12
Вы говорите, что уничтожили зло на войне, но почему-то войны на земле после вашей победы над злом не прекратились. Значит, ваш метод борьбы со злом оказался неверен. Видимо зло не побивается злом, насилие не побеждает насилие. Но зло побеждается ненасильственным добром и ненасилием, непротивлением.
13
Когда говорят о том, что православный воин призван защищать церковь и отчизну. Тут я сразу представляю себе картины разрушенных храмов, которые ещё можно увидеть в отдаленных от городов областях, и эти самые храмы разрушали и обворовывали не немцы, не китайцы и не американцы и даже не страшные татары-монголы. Но сами же русские их и уничтожали, оставляя лишь обломки и остовы, или же превращая их в увеселительные, либо складские помещения. И это явная насмешка истории над военолюбцами, которые если не могут убить чужих, то убивают своих, если не могут разрушить чужое, то разоряют своё.
14
Пацифисты, насколько я представляю, призывают признать все войны преступными злодейскими, каковы войны и являются. Патриоты и большинство конфессиональных верующих людей с тем никогда не согласятся, потому что войны они называют великими и справедливыми.
15
Дошло уже до того, что непротивление злу насилием называют грехом. Добродетель называют грехом…. Что будет следующим? Девственность и целомудрие назовут грехом? Ах, да, и до такого дошли. Впереди только нравственная пропасть.
16
У конфессионального большинства есть темная сторона, есть антихристианская риторика, которую высказывают многие священники, потому что вместо того, чтобы проповедовать миролюбие и христианский пацифизм, они заняты угождением власть имущим, пропагандируют патриотизм, военщину, и тому подобное зло. Но не все верующие люди таковы, однако, имеют публичность именно военолюбцы, чем помрачают многие умы.
17
В ветхом иудейском законе – око за око, есть точная последовательность; вот враг сделал тебе такое-то зло, ты в ответ сделай ему тоже, но не больше того. Вроде бы эта ветхость отжила своё в умах интеллигенции. Но в девятнадцатом веке солдата могли расстрелять только за то, что тот ударил человека находящегося в более высоком чине, чем он. Солдат здесь сделал одно зло насилия, ударил, а того в ответ убивают. Так и в двадцатом веке человек скажет что-то злое про власть имущих, и правдолюбца убивают как предателя и вредителя. Оказалось что ветхость ока за око даже гуманней, нежели чем власть имущие могли себе позволить, а они придумали закон тело за слово, и тело за пощечину, тело за непослушание, тело за измену идеологии. И при всём этом эти люди были убеждены, что они не иудеи, а христиане, или гуманные материалисты. На самом же деле здесь
