и вертел в руках «Маузер», и услышать, что о нём рассказывал Николай Николаевич. Даже бестолковый двоечник Зубастик, вёл себя значительно тише, и всё-таки научился жрать всякую дрянь почти молча, без всяких лишних звуков. Но когда, эта самая дрянь из него вылетала, и при этом гремела, Зубастик испугавшись прятался. Вставал в угол, и становился при этом невидимым. Он никак не мог осознать того, что я его всё равно вижу. Когда же я на него, невидимого, наводил руку с ладонью сложенной пистолетом, он, открыв рот и выпучив глаза, начинал в ужасе метаться по комнате, причём, носился он молча. А когда я говорил: «БАХ», он этого уже вынести не мог, падал, растекался по полу, и уползал под коврик, если он был, или под какую-нибудь мебель. После чего я оставлял его в покое.
На это собирались посмотреть все разумные жильцы моего дома. Честно говоря, мне тоже нравился вид мечущегося придурка, и мне будет жаль, когда он, в конце концов, разберётся, что пустой рукой, я могу ему дать только в выпученный глаз, или, взяв за шиворот выкинуть с балкона. Через два дня, отдохнув, я решил, что пора нанести визит Николаю Николаевичу, и посмотреть на своё новое место работы.
Я живу в небольшом сибирском городке. Когда-то здесь была Тайга, посреди которой построили огромное предприятие, а потом уже и город, жители которого работали на этом заводе, до тех пор, пока в лихие девяностые его благополучно не развалили. И от когда-то прибыльного предприятия остались пустые, заброшенные цеха. Попасть к нам можно только со стороны большого города, спальным районом которого мы в данный момент, собственно и являемся, несмотря на то, что находимся от него в тридцати километрах.
Похвастать мы можем двумя, находящимися недалеко от нас речками. Одна мелкая, и не широкая, давшая казачье название деревне, стоящей на её берегу. Вторая, довольно известная большая река с интенсивным судоходством. Километрах в двадцати расположился ещё один город, который, в отличии от нашего, был жёстко закрытым городом, в нём имелось всё, от ядерных реакторов, до производства спутников. Рядом примостился ещё один городок, со своим секретным заводом, который значительно уменьшился, и еле выжил в постперестроечный период. Меня мой городок вполне устраивал, он был маленьким, красивым, тупиковым, и относительно спокойным.
В карточке, которую мне дал Николай Николаевич значилось, что его место работы находится по адресу улица Солнечная, дом тридцать семь. Я знал эту улицу, она была откровенно тенистой, и уходила вглубь леса, где в самом конце немного изгибалась, и от последнего дома, который и был мне нужен, уже не было видно начала улицы. Между домами росли большие сосны и тополя, которые своими кронами закрывали солнце, и поэтому, большую часть дня, улица находилась в тени. Было непонятно, почему её назвали Солнечной, может быть, просто автор названия решил так по прикалываться? Но скорее всего, деревья высадили вместе со строительством домов, и через три десятка лет, они камня на камне не оставили от солнечного названия.
Мне эта улица нравилась, чистая, асфальт целый, без ям и корявых заплат, только местами потрескался. Половина улицы была занята
