подносом подошел к столу, за которым сидел светловолосый парень, с веснушками на лице.
– Можно?
– Садись. Меня зовут Дмитрий.
– Сергей, – назвал я имя, которое получил сегодня.
– Давно прибыл?
– Сегодня.
– Это хорошо, я вот уже два дня здесь ем и сплю, наскучило.
Мы поговорили о гражданке, о том, что видели, но ничего личного. После ужина я включил в комнате телевизор и устроился в кресле.
Уже перед сном заметил на стене табличку в прихожей – расписание. Завтрак в семь завтрак, а занятия с восьми.
Спать лег рано, заведя будильник и поставив его в изголовье дивана.
Утро встретил с некоторой тревогой нового и неизвестного. Привел себя в порядок, позавтракал в той же компании. Дмитрий был в той же группе, что и я. Новый этап жизни начался, но он был продолжение старого. Я же ничего еще и не видел в жизни: школа, училище. Я не знал, как живут на гражданке.
Иван Иванович не зря улыбался. Свободного времени не было совсем. Занятия по физической подготовке выматывали, мои прежние навыки оказались детскими тренировками. К моим учебным языкам добавились испанский и китайский. Как голова выдерживала, я не понимал, но упор делали на три языка: испанский, французский и китайский, английский шлифовали произношение, арабский чтобы закрепить полученные ранее знания и мог объясняться. Учили до одури. Более глубоко, чем в предыдущем училище изучали религии стран, привычки, нормы, традиции, законодательство. Учили нас и обычным для данного училища делам: взрывчатому, закладыванию тайников, психологии личности. Психология отдельная тема. Учили жутким вещам: хладнокровию, когда сначала действуешь, а потом уже думаешь, то есть думаешь о безопасности в первую очередь. Отрабатывалось умение мгновенно ориентироваться в обстановке, ощущать ситуацию и безошибочно выбирать правильное решение. Надо было уметь не только действовать, но и думать.
– Это ваша безопасность, – говорил инструктор, – в незнакомой местности, вы успеете получить пулю, если будете думать, что там и кто там в кустах. Поэтому во все, что шевелится, во все, что вы не видите, сначала стреляете, а потом смотрите. Жестоко? Да, жестоко, но лучше быть жестоким, но живым, чем милосердным, но мертвым. Никто не знает, где вы можете оказаться, и не всегда вас там ждут, как друзей.
Очень жестким было и испытание на неподвижность, когда часами надо лежать, сидеть не двигаясь. Нас вывозили в поля, леса, и летом и зимой, в дождь и в жару. Надо было маскироваться и не двигаться, а в это время по тебе ползают букашки, паучки и прочие насекомые. В пустыне по мне ползал тарантул, и попробуй тут моргни или дернись, это будет последнее, что ты сделал в своей жизни. Тогда я не думал, что мне это пригодится и спасет жизнь.
Так прошел год. У меня не было увольнительных, разве когда выезжали на учения за пределы училища. Да и куда мне было идти. Меня многому научили, стрелять, готовить взрывчатку. Я не знаю, что иногда давали за ужином, но потом многое прояснялось. Ночью
