ого дракона – произнес покашливая мастер Земин, он был очень стар и его голова постоянно тряслась.
Он еще около часа повторял обязанности послушнику, а пятнадцатилетний юнец кивал головой и старался как можно незаметней строчить сообщения в чате своей девушке. Послушником он был с детства, но оставаться в храме он не хотел и с нетерпением ждал, этого бдения после которого имел право выбрать свой жизненный путь.
Мастер Земин закончил свои наставления и отправился вниз по лестнице, а ученик достал наушник и углубился в мир грез и песен, а затем уснул. В эти сутки он не сотворил молитву, как и последующие потому как находились дела важней, чем молится перед каменным истуканом.
По сути, статуя уже была настолько рассыпавшейся и древней что очертания дракона в ней можно было угадать, имея не дюжинный запас фантазии, да и древко копья заколовшего некогда диковинного каменного исполина само почти истлело.
Да и место бдение было очень бледненько обустроено каменная скамья для послушников, отполированная коленями брусчатка перед алтарем. Алтарь с проткнутым исполином под ветхой крышей и такими же стенами продуваемый всеми ветрами. И питьевой источник настолько заросший, что требовалась около двух часов, чтоб набрать кружку желтоватой водицы. Еда вовремя бдения не полагалась.
Болин с отсутствием еды был крайне не согласен, поэтому каждый день бегал в соседнюю деревню к своей девушке Джу. Или когда ее родители были дома лазил по окрестным садам и добывал пропитание сам, потому что ему не улыбало быть одним из умерших учеников вовремя бдении. Кстати сказать их процент был очень высок, также как процент отказавшихся от испытания.
Джу кстати постоянно просилась посмотреть на дракона ибо девам в эту святыню путь был заказан, и конечно же наш послушник разомлев от череды смайликов и котиков плюс от пары сочных рисовых пирожков и от самого главного козыря подруги третьего размера груди, дал свое согласие.
До конца месячного бдения оставалось три дня, и погода выдалась очень противная с утра шел дождь и дорожку сильно размыло. Но упертая Джу шла с Болин, чтобы узреть мерзкого истукан, ветер хлестал по старому дырявому навесу. Вдалеке уже были слышны раскаты грома, день явно обещал сильную бурю, но у пертые возлюбленные шли к вершине держась за руки.
– Черт! – сказала Джу неловко поскользнувшись на последнем подъеме, Болин конечное взял ее на руки и был вознагражден поцелуем.
Когда они поднялись к статуе он положил Джу на скамью, и стал осматривать ее нежную как шелк лодыжку, она начинала синеть по кругу. Это могло значить только, что его подруга повредила ногу очень сильно, более детально он уроки мастеров не слушал. И посмотреть в интернете было проблемно, ловило с истуканом очень-очень плохо всего на 2 G.
– Простите что вмешиваюсь, но ты только что сместил перелом своей девушке – произнес бархатный и очень приятный голос он струился из неоткуда и отовсюду. Джу потеряла сознание от боли и ужаса, а Болин озирался по сторонам, ища глазами говорившего.
– Кто ты? – покрываясь потом спросил послушник, потому как краем глаза заметил что из истукана пропало копье, теперь в камне была просто пустая дырка в непроглядную тьму.
– Неважно Болин, это абсолютно неважно. Важно, только то есть ли у тебя писало и кусочек пергамента? – произнес голос из неоткуда все также имея нотки завораживающие душу. Гроза меж тем начала подтверждаться раскатами грома, но даже он не мог заглушить ни единого звука бархатного голоса.
– Нет – ответил заикаясь послушник, почувствовал жуткую боль в фаланге мизинца на левой руке. На месте выше упомянутой фаланги мизинца висела ссохшаяся кожа с прогнившей ногтевой пластиной. Крик ужаса от увиденного заглушил раскат грома.
– У тебя всего 27 костей, чтобы найти, что я просил в своей торбе, потом я перейду на ступни -промурлыкал голос стерев в труху еще одну фалангу злосчастного мизинца.
Как бы быстро не рылся в своем рюкзаке ученик Болин, как бы не умолял, не корчился от боли, не проклинал голос, 27 костей кончились раньше чем он успел отыскать блокнот. На месте его левой кисти красовался съежившийся комочек кожи с торчащими ногтями, а голос лишь смеялся как тысячи колокольчиков в праздник урожая в храме.
К концу осмотра рюкзака на предмет чего нетто пишущего, кроссовки с ног лежали на расстоянии пятнадцати сантиметров от начала брюк. Смотреть на останки стоп Болин не рискнул, меж тем голос засек пять минут и пообещал стереть в труху почку. Ученика осенила что у Джу в рюкзаке всегда есть косметичка, а в ней тьма карандашей для бровей, слава буде что рюкзак лежал рядом с его. Он зубами рвал завязки, даже почувствовал вкус крови на деснах. Джу как он тихо ее не звал, но девушка не откликалась, он решил что она умерла. Наконец добравшись до косметички он почувствовал неимоверную боль в груди отчего выронил блокнот в лужу, а карандаш для бровей
