Если бы он точно не знал, кем является эта женщина, то, пожалуй, усомнился бы в ее профессионализме. В их деле – не место эмоциям и личным оценкам происходящему. Но такова уж, видать, была у этой особы натура, так что приходилось попросту терпеть и слушать.
Правда, Борис набрался-таки наглости и под наставления женщины (имя она так и не назвала, а спрашивать он принципиально не стал) сел за стол и принялся обедать. Вид аппетитно жующего человека пробудил, видимо, и в гостье чувство голода, но она сначала закончила инструктаж, затем велела привести волка и лишь после этого попросила обеденную порцию для себя.
Борис присел на лавку возле стены и, положив ладонь на лобастую голову Юрса, приготовился ждать.
– А чего ж вы не начинаете? – продолжая жевать, махнула в их сторону ложкой женщина.
– Вы пообедаете, я вас провожу, и мы начнем.
– Нет-нет, я должна присутствовать! Я обязана лично все координировать!
«Ну-ну, координируй, координатор!» – мысленно огрызнулся Тюрин, но перечить, конечно же, не стал.
– И учтите, – сказала, сузив глаза в злобно сверкнувшие щелочки, женщина, – этот гад очень силен. Он заблокировал меня полностью, а потом вышвырнул оттуда, как дохлого щенка.
– Я учту, – кивнул Тюрин. – Я всегда отношусь к противнику серьезно.
Он откинул голову, прижался затылком к стене и закрыл глаза. А когда примерно через полчаса открыл их, посадил напротив себя Юрса и, взяв его морду в ладони, заглянул в колючую темноту волчьих зрачков.
На все про все у Тюрина ушло около часа. Женщина, разумеется, давно закончила есть, что было очень кстати. Иначе, судя по ее реакции, она бы наверняка подавилась, когда волк, после того как Борис отнял от его морды руки, выдал утробно-низким хрипом:
– Юрс готов!..
5
– Что будем делать? – первым нарушил затянувшееся молчание Геннадий Николаевич.
– Для начала – обедать, – сказала Зоя Валерьевна неожиданно спокойным голосом.
Геннадий Николаевич покосился на супругу, ставшую почти прежней, будто ничего и не случилось или случилось, но уже благополучно кончилось и забыто. И все же, прожив вместе почти тридцать лет, он умел определять истинное состояние жены. Сейчас она постаралась взять себя в руки, и получилось это в общем-то неплохо. Но покрасневшие глаза, напряженные губы, пытающиеся изобразить на бледном лице улыбку, побелевшие костяшки сцепленных пальцев лучше всяких слов говорили о том, что на самом деле происходит в ее душе, какие чувства ее переполняют.
– Рано вроде бы еще обедать, – мягко опустил руку Геннадий Николаевич на ладони супруги. – Да и аппетита нет.
– Вот кофейку бы не помешало, – сказал Ненахов.
– И кофейку тоже. Но без обеда я вас не отпущу, как хотите, – поднялась с дивана Зоя Валерьевна и направилась к кухне. – Подождите минут десять.
Дождавшись, пока за супругой закроется дверь, Геннадий Николаевич подался к другу:
– Игорь, ты все сказал? Только честно!
–
