есть в запаснике парочка неплохих и надежных моделей. Амбиланг на самом деле ничуть не хуже обыкновенного биологического легкого, не требует особого обслуживания (лишь меняй баллончик со смазкой раз в полтора года, во и все), зато он позволяет одинаково легко дышать как в атмосфере, так и под водой. Он имеет еще одно преимущество перед обыкновенным легким: не так чувствителен к перемене давления. Он будет прекрасно работать и на сорокакилометровой высоте, где обычное легкое совершенно непригодно. А максимальное расчетное давление для него – около ста двадцати атмосфер. Теперь я без проблем смогу накачивать колеса своего автомобиля. Не только без проблем, но и безо всякого насоса, как вы понимаете – просто возьму трубочку в рот.
Вставив амбиланг, и прогнав все тесты на работоспособность, я ставлю ребра на место. Надо спешить. Пока в моей груди дыра, ни здоровое легкое, ни амбиланг работать не могут. Запас кислорода на исходе. Каждое из ребер приходится прижимать в отдельности, и ждать, пока прилипнет хрящ. Это не так быстро, но и не сложно. Как только последнее ребро оказывается на месте, я делаю первый вдох. Отличное ощущение. Вся система работает как часы. Еще несколько глубоких вдохов – и я в порядке. А ведь сегодня я, и в самом деле, был на волосок. Не будем уточнять, на волосок от чего. На самом деле никто этого не знает. В моем организме есть еще несколько дополнительных, аварийных, систем защиты, которые включаются без всякого моего вмешательства. Я даже не знаю, как они устроены. Просто в свое время я их купил, и теперь не жалею.
Я встаю, делаю несколько простых упражнений, чтобы проверить, как работает двигательная система. Потом выбрасываю все то, что осталось после операции. И, наконец, вспоминаю о девочке, которая остается запертой уже почти час. Что-то слишком тихо она себя ведет. Я бы на ее месте уже давно колотил в дверь.
Так. Ничего хорошего это не означает. Вначале я легонько стучу в дверь, потом стучу сильнее. Потом зову ее. Я могу войти и так, но вдруг она раздета? Я не хочу, чтобы меня обвиняли во всяких гадостях. Она ведь вполне может оказаться несовершеннолетней. Как я и ожидал, никто не отвечает. Сбежать она не могла. Покончить с собой? – вряд ли. Принять ударную дозу наркотика? Я открываю дверь.
Она лежит на полу. Видимо, упала с диванчика и пыталась ползти к двери. Глаза закатились, кожа неприятного синеватого оттенка. Дыхание незаметно. Я поднимаю ее и пытаюсь нащупать пульс. Пульса нет, а если есть, то слишком слабый. Руки, ноги и лицо – до сих пор в синяках. У меня возникает страшная догадка. Я бросаюсь в комнату и хватаю регенометр. Господи, ее батареи совершенно пусты. Как же это может быть? Еще час назад они были наполнены на восемьдесят восемь процентов. Прокачиваю дополнительный тест. Конечно. Так и есть. Ее батареи имели слишком малую емкость, чтобы справится с крупными внутренними повреждениями. Всего по пятьдесят мегатом каждая. На таких батареях можно надеяться только срастить переломы костей, избавиться от небольших
