Михайловича «Подросток», где описано первое чувство взрослеющего мальчика. Забавно как-то…
Именно чувства и глубинные переживания интересовали Володю. Что это на самом деле? Почему люди под влиянием эмоций и их бурных всплесков совершают в жизни столько нелогичных поступков?..
Но все моралистические сентенции великого писателя не вызывали у Него ни капли умиления. Просто в сознании юного Вовки констатировался некий любопытный факт, не более.
Абстрактная «слезинка ребёнка» Его нисколько не взволновала. Сам Он к тому времени уже навсегда разучился плакать. Более того, Он чурался сентиментальной чувствительности как чёрт ладана. И это несмотря на то, что до прихода в спорт Ему частенько перепадало от мальчишек двора.
А религия и вовсе казалась Его чересчур прагматичному уму каким-то отжившим анахронизмом. Мир вполне логичен и объясним, надо только подобрать к нему соответствующие, разумные ключи.
И ещё Он в глубине Своей души понимал, что не зря носит такую фамилию – Спутин.
Спутин… Спутин…
О! Наступит благословенное мгновенье, когда Он Сам и Его фамилия будут востребованы…
В тот воскресный день Он, как обычно, вернулся из спортзала, где самозабвенно занимался в секции новомодного тогда дзюдо. Забросив в шкаф Свою спортивную сумку с кимоно, Он вернулся в Свою комнатку. Мальчик намеревался всё-таки в очередной раз постичь книжную мудрость.
В Его руках оказался томик Сергея Есенина, которого Он с некоторых пор ставил намного выше Достоевского. Подросток Спутин начал читать полюбившееся Ему стихотворение «Выткался на озере алый цвет зари…»
Есенин переносил Его в чарующий мир интимных отношений с женщиной. Но Он уже больше посматривал на сверстников из Своей секции. Мускулистые тела этих мальчиков очень привлекали Его воображение и будили гамму самых противоречивых затаённых чувств. А вот женщины казались Ему непонятными существами, как бы некой загадкой природы. Он и впоследствии ценил их как очень важный механизм для деторождения, не более…
Вдруг все предметы в комнате заколыхались, завибрировали. Из Его головы словно выкачали воздух: она стала ясной. Внутреннее видение мгновенно расширилось, выхватывая из окружающего пространства то, чего Он никогда раньше не замечал. Владимир увидел потусторонние дали, которые поразили Его воображение неземным простором и красотой.
В Его груди появилось сладостное волнение. Нет, это волнение не было вызвано фривольным есенинским стихотворением, да и книга к тому времени выпала из Его рук на пол.
«Зачарованный странник…» – успел подумать Он о Себе.
И в этот момент перед Ним предстал Визионер, появившийся прямо ниоткуда, из воздуха.
Это – высокий мужчина, одетый в строгий чёрный костюм с галстуком того же цвета. Черты лица незнакомца резкие, запоминающиеся, хотя и лишены были какой-то особой индивидуальности.
Казалось, он сошёл с копии картины Репина «Бурлаки на Волге»,
