чего? Я же пошутил! – кричал Вадим, убегая от Олега.
– Я тебе сейчас Сталинград устрою! – ревел Скала.
Забежав в машинное отделение, Вадим закрыл железную дверь. Скала, для порядка, немного в нее поломился, но быстро успокоился. Железо, после случая с гирями, он уважал.
– Ну и сиди, маслопуп, там до самых Штатов!
Глава 27
Время шло, Атлантический океан неспешно проплывал под килем «Оушен Хоп».
Человек – существо сугубо сухопутное, что бы там ни говорили ученые. Долго не чувствовать землю по ногами ему трудно. Необозримые морские просторы лишь первое время вызывают восторг, через неделю он сменяется тоской. Каждый борется с этим черным чувством теми способами, которые выбирает сам.
Вадик после того, как не был по достоинству оценен его актерский талант, присел на стакан. Приходя после вахты в каюту, он мылся в душе, доставал из холодильника взятую в артелке водку и включал магнитофон с записями Виктора Цоя. Где-то к середине бутылки тоска улетучивалась.
«Группа крови на рукаве! Мой порядковый номер на рукаве!» – нетрезво орал механик, прыгая по каюте. Когда бутылка закончилась, Сочинцев решил поделиться своим сверхотличным настроением с остальными членами экипажа. Для этого он подошел к кнопке аварийной сигнализации и восемь раз ее нажал: семь раз коротко, один раз длинно. Это означало шлюпочную тревогу.
Через три минуты очумевший экипаж сидел в полном составе в шлюпке. В том числе и Вадик. Он был захвачен толпой и его, слабо сопротивлявшегося, запихнули в бот. Боцман отдал глаголь-гаки и шлюпка опустилась на воду.
«Океанская надежда», покинутая моряками, малым ходом продолжила свой путь.
– Вроде спаслись! А что было-то? Пожар? – спросил Андрей.
– Дыма я не бачив, – ответил Славик.
– Может пробоина? – вновь спросил Андрей.
– Крена не было, – ответил Скала.
Николаич, придя в себя после экстренного оставления судна, спросил:
– Кто подал сигнал шлюпочной тревоги?
– Я! – гордо ответил Вадим.
– Да он же пьяный! Зачем ты это сделал?! – закричал, предчувствуя беду, Николаич.
– Скучно было. Потом, правда, когда вы бегать начали, стало веселее.
До Брумбеля стал доходить весь ужас происходящего.
– Кто на судне остался?! Все здесь! Ну всё, нам конец! Как же мы пароход догоним?
Тут неожиданно взревел Балалайкин:
– Там же мои бриллианты!!!
– Какие еще бриллианты? – недоверчиво спросил Крошкин.
– Те, что я в балластной цистерне нашел.
– Ах ты, сука! Ты это что же, клад нашел и себе забрал?! А с товарищами поделиться?! – закричал Скала.
– Так! Хватит орать! Тихо! Сейчас о другом думать надо. Как нам выбираться отсюда? Мы же посередине Атлантического океана, – сказал Николаич.
Народ
