идеальных воинов?
– Воины сами уничтожили Аштарру. Они были созданы так, что находили врагов и уничтожали их. Но мораль воина была слишком строгой, недоступной для нормального живого существа. А мораль жителей Аштарры отличалась свободой. Свободные люди думают, что хотят, и поступают так, как хотят. Они не вписываются в рамки. Но принципы воинов были как раз такой жесткой рамкой. И получалось так, что время от времени воины находили врагов Аштарры внутри самой Аштарры. Понятно, что это многим не нравилось. Постепенно отношение к воинам изменилось. Родственники и друзья убитых воспринимали воинов как врагов. И воины находили их и уничтожали тоже. Шли столетия и жители ста планет всё сильнее ненавидели воинов, а воины всё чаще находили врагов среди них. Секрет смерти воинов поначалу существовал, но затем был утерян.
Чем больше воины убивали, тем больше появлялось новых врагов. Вскоре воины уничтожили всех до единого. Великая Аштарра превратилась в сто мертвых планет. Там до сих пор никто не живет.
– А воины?
– Они живы. Живы до сих пор.
– Вряд ли твой Бойд отличается высокой моралью, – заметил Денисов. – По-моему, как раз наоборот.
– Да как сказать. Убить – это ведь не то же самое, что взорвать гору или высушить озеро. Каждое убийство изменяет тебя самого. В смерти есть что-то мистическое, особая сила. В природе не было силы, которая могла бы изменить воина Аштарры, но всё равно с каждым убийством воин изменялся. Чуть-чуть, понемногу, на волосок. После тысяч убийств воин превращался в чудовище. Смерть страшна не только для того, кто умирает. Если ты убил, то никогда не будешь самим собой. Это как колодец с черной водой, в которую смотришь и не замечаешь, что тьма тоже смотрит на тебя и отражается в твоих глазах.
– Странная история, – заметил Денисов.
– В самом деле? На Земле она повторялась тысячи раз. Мало ли ваших правителей уничтожали целые народы ради высоких идей?
Кеша увидел белый огонек в глубине пещеры. Огонек медленно приближался. Наконец он превратился в слабо светящийся шарик величиной с апельсин. Поверхность шарика была покрыта волосками. Волоски шевелились. Возможно, от слабого ночного ветра.
– Иди за мной, – сказал шарик, и Кеша пошел за ним в пещеру.
– Что это?
– Это мы.
– Но это всего лишь кости!
– Мы давно умерли, – согласился шарик. – Сейчас мы спим здесь. Это наши кости.
– А мальчики и девочки спят раздельно? – спросил Кеша. – А взрослые и дети? Вы разговариваете между собой? А какие у вас сказки? Сколько вас?
– Я не знаю, сколько нас. Умершие за последние восемь тысяч лет покоятся здесь, на этой планете. Не все, но многие из них. Вскоре планета переполнится нами, и тогда будет построена новая. Но мы останемся здесь. Навсегда. Это наш последний дом.
– То есть вы души? – спросил Кеша.
– Нет. Мы записи того, чем были при жизни. У каждого жителя Тибера есть прибор, записывающий все его впечатления, желания и мысли. Когда
