еще две картины, с лошадьми. Одна получилась неплохо, хотя кое-что надо переписать или хотя бы подправить, а другая сразу не пошла. Ира отступила на некоторое расстояние от еще не полностью прописанного скакуна, потом посмотрела на картину в зеркало. Лошадь получилась похожей на лисицу. Ни упругости мышц, ни ритма движения. «Да, Ириша, до Делакруа тебе далеко!» Она без колебаний разорвала испорченное полотно, хотя жаль было красок, но не расстроилась и, не теряя темпа, устремилась дальше, к новым идеям[21].
Солнце светило вовсю, и кожа женщины быстро покрылась красивым океанским загаром, отличным от того, что образуется под Москвой и даже в Крыму. Делая лишь небольшие перерывы, чтобы поесть фруктов и выкурить сигарету, Ира работала до девятнадцати часов, когда начинало темнеть и краски меняли цвета. Вечером ходила в местные художественные музеи, пыталась вникнуть в технику разных художественных школ, основное время уделяя постимпрессионистам, посещала библиотеку кафедры филологии с роскошным фондом изданий на русском языке, библиотеку Художественного музея. Плакала, когда смотрела репродукции работ Татлина[22]: такому потрясающему таланту советская власть не дала раскрыться – в России страшное по своей бездуховности общество! Дома Ирина читала до полуночи, писала дневник, письма или звонила родителям. К телевизору не подходила – все равно ни слова не понятно. Она уже в полной мере ощутила свою языковую ущербность, хотя на занятия жаль времени и нет денег.
За ужином Сэм переводил что-нибудь из новостной программы. В свободное время он часто сидел в лоджии с газетой, а иногда просто так, наблюдая, как Ира работает. Ее раздражали глаза за спиной, они мешали сосредоточиться, тепло мужского тела возбуждало посторонние эмоции, но она терпела – нельзя же прогнать хозяина!
По укоренившейся привычке все разбрасывать Ира превратила квартиру в филиал мастерской. Сэм то садился на тряпку со следами краски, то наступал на старый тюбик, задевал непросохший эскиз или опрокидывал пузырек с лаком. Домашняя одежда хозяина была перепачкана, что его нисколько не смущало. Недавно он сделал комплимент ее загару и принес откуда-то складывающийся наподобие стремянки мольберт, уже бывший в употреблении, но намного удобнее этюдника, поскольку не ограничивает размер полотна. Кроме того, по ходатайству профессора Левайна Ирина могла теперь посещать бесплатные курсы английского в еврейской общине.
– О, Сэм, – Ирина бросилась ему на шею, – я так благодарна тебе и Сарре за все!
– По-моему, Сарра тут ни при чем.
Он с удовольствием задержал в руках легкое тело и погладил застежку бюстгальтера. Ирина ловко увернулась от дальнейших прикосновений, и тогда хозяин добавил:
– Ее гостеприимство имеет узкие рамки. К тому же прежде она считалась с моими желаниями, но большие заработки
Потом она сделает прекрасную картину с лошадьми, но вторая так и останется невоплощенной.
Татлин В.Е. (1885—1935) – русский живописец и график, близок к кубизму, футуризму.
