держать язык за зубами.
– Проведешь переговоры и отдыхай сколько хочешь. Можешь даже десять дней взять.
– Сколько-сколько? – не выдержала откровенного надувательства Елена. – Я еще за прошлый год не отгуляла.
– Ну одиннадцать дней и десять ночей. Зачем больше, честное слово? Самой надоест. В Италии нужно будет заскочить на виллу к Роберто. У него день рождения. Окажешь внимание клиенту. Заведешь полезные связи. Будет весь бомонд.
– Это называется – отдохнешь. Нахальство – вот как это называется.
– Ничего страшного. В сентябре возобновятся продажи, а тебе еще нужно слетать в Германию. Конрад дает большую скидку. Ты же хочешь заработать? Пользуйся случаем и не кипятись.
Елена сверкнула глазами и вышла из кабинета, даже не хлопнув дверью.
«Плохой признак, стала непробиваемой, как танк. Реальный тормоз, мамонт. Ну честное слово, наглость, не могу успокоиться», – она остановилась у зеркала и внимательно посмотрела на новый брючный костюм, который выглядел элегантно, невинно и радостно, как соглашатель и подхалим, восторженно встречающий любую мысль и прихоть своей хозяйки.
«Вообще-то я ничего не чувствую. Или еще рано? Стала спокойнее и терпеливее. Так мне кажется, по крайней мере. Или это самовнушение?» – Елена не удержалась и погладила ткань брюк, плотно облегающих ее стройные и немного полноватые ноги.
– Завтра надену другой костюм, – громко сказала Елена и оглянулась.
«Умная» ткань сохраняла молчание.
«Не обманывай, никуда ты не денешься», – неожиданно прошептал на ухо неведомый голос.
Елена побледнела, одернула модный пиджачок и с усилием отвернулась от зеркала.
С экрана компьютера улыбалась наглая физиономия успешного бизнесмена и щедрого мецената Бориса Кремера.
«Лучший предприниматель года в номинации “Доброта и достоинство”», – прочитала Виктория.
Она почувствовала, как по телу побежала теплая волна. Это состояние возникало по нескольку раз в день, словно Некто топтал ее разгоряченными и мягкими пятками, гладил, ласкал, не давал уснуть, забыться, отвлечься хотя бы на мгновение.
Поначалу сладостная волна приходила через час-два после того, как она облачалась в «умные» джинсы. Виктория старалась не пропускать ни одного дня, чтобы вновь испытать это внутреннее тепло. Оно раскаляло тело, грозя перейти в жар, и вдруг отступало, пряталось, становилось ласковым и послушным.
«Этот Некто ведет себя как я в жизни».
Потом новые ощущения стали постоянными, не исчезая днем, когда она надевала другую, не такую «умную» и сообразительную одежду. Тело наливалось силой и уверенностью.
Правда, эта уверенность ничем не отличалась от ненависти.
«Чем теплее прикосновения этого Некто, тем больше я ненавижу», – подумала Виктория.
– Ты обещала вернуться! – кричал Эдуард в телефонную трубку.
– Я
