полдень в синеве прохладыГорстями солнце раздает,
Он весь щебечет и поет
От карусели до эстрады.
Он мачту белую свою
Украсил флагом горделивым,
Он, как разбитую ладью,
Качает утлую скамью
С каким-то пьяницей счастливым.
И вдруг подхваченный волной,
Слегка скрипя на поворотах,
Сад уплывает в мир иной,
Лежащий на иных широтах.
И, различимые едва,
Земли невидимой предтечи,
Дымятся, как большие свечи,
На горизонте острова.
Предчувствуя их приближенье,
Бродяга открывает глаз;
Его смущает, в первый раз,
Морское головокруженье.
Мир непривычно изменен,
Ветвистый мрак струится рядом – —
Над медленно-шумящим садом
Таинственный проходит сон.
1944
Фрегат
На рынке, пестром и крылатом,
Где в синем воздухе весны
Торгуют луком и салатом
И наскоро пекут блины, —
Цветя багдадскими коврами,
С отметкой паспортной – пират, —
Стоит, обточенный ветрами,
Сорокапушечный фрегат.
И, скаля солнечные зубы
(Их каждый был бы рад украсть),
Матросы весело и грубо
Поносят городскую власть.
Пожарные на них взирают
Недружелюбно, искоса,
Зевак прохожих оттирают,
Вылавливают голоса, —
И, овладев пространством голым
Между молочной и мясной,
Развязной черни площадной
Грозят жестоким протоколом – —
И, в первый раз за много лет,
Над этим морем говорливым
Седой непризнанный поэт
Почувствовал себя счастливым.
Прельщенный буйной небылицей,
Он из чердачного окна
Не камнем падает, но птицей
Летит в гнездо свое для сна.
1944
* * *
Под вечерок, с женой поджарой,
Банкир гуляет напролом, —
На перекрестке ангел старый
Их робко трогает крылом.
И удивленная немного
Павлинье-радужным пером,
Жена отщелкивает строго:
– Бунтовщикам не подаем.
– Вы верить в Бога не хотели,
– Теченье нарушали сфер,
– Как глобус землю вы вертели,
– Ниспровергали и свистели, —
– Вы в ночь, мятежный Люцифер,
– Падучим камнем отлетели.
И муж промямлил кое-как:
– Вы стали тут чернорабочим,
– Вы голодаете. А впрочем – —
Он протянул ему пятак.
Они отходят шагом праздным,
Нарядной обувью стуча,
И в небе мутно-безобразном
Не видят узкого луча.
А вдоль домов уже несется,
Весь в клочьях пены, жеребец, —
Он черной бурей к ним дорвется,
Он их настигнет наконец.
Он туго-кованным копытом
Хрустящий череп обожжет,
