И, наверное, правильно, что актрисы раньше не позволяли себе рожать. Или искусство, или дети. В этой альтернативе что-то есть… Отношения мы, конечно, поддерживаем. Но в основном моя дочь привыкла обходиться без меня».
Раз уж речь зашла о личной жизни нашей героини, то самое время вспомнить ее тогдашнего мужа – Константина Купервейса. В 1983 году, когда Гурченко было присвоено звание народной артистки СССР, они отметили десять лет с момента своего знакомства. По словам К. Купервейса:
«Я ходил по высоким кабинетам за всякими надобностями. Мне все было приятно делать для Люси. Она была спокойна и внимательна ко мне. Мы практически не расставались. Если ей звонили, а я лгал, что ее нет дома, значит, мы просто хотели уединиться…
Но когда мы что-то вместе придумывали (музыку, например, писали), Люся всем говорила: «Он скромный, не надо ставить его имя на пластинку (в афишу, в титры и т. д.)». На долгие годы мне пришлось забыть местоимение «я»… Однажды сам Михаил Швейцер предложил мне написать музыку к его фильму, но Люся была категорически против. Представляете, какой шанс был упущен?! Все мои начинания, предложения, задумки, инициативы пресекались на корню. Ослушаться ее я не мог: потом в доме очень тяжело было бы жить…
Люся снималась или готовилась к съемкам, а магазины, коммунальные дела, гаражи, машины, доставание всякого рода дефицитов и прочее – все это решали я и ее мама. У меня были прекрасные отношения с Еленой Александровной. Она прекрасно готовила. Например, когда Люся сломала ногу (на съемках фильма «Мама». – Ф. Р.), теща три раза в день готовила еду, и мы возили ее в ЦИТО. Профессор, который лечил Люсю, сказал, что отпустит ее на съемки только со мной…
А вот мои родители Люсю не любили и, чтобы не расстраиваться, переехали в деревню, подальше от Москвы. Я навещал их нечасто – только когда Люся уезжала за границу и давала мне свободу…»
Во второй половине 80-х, когда в стране началась горбачевская перестройка и советский кинематограф взял курс на политизированную «чернуху», отпала надобность во многих исполнителях того поколения, к которому принадлежала Людмила Гурченко. Однако она продолжала сниматься, в том числе и в новоявленной «чернухе» и других фильмах перестроечной поры. Назовем эти фильмы: т/ф «Претендент» (1987; Кэрол), «Дорога в ад» (1988; главная роль – Марта Хольман), «Ожог» (Анна), «Молодой человек из хорошей семьи» (мать Арины) (оба – 1989), «А был ли Каротин?» (Курнатова-Борджиа), «Наша дача» (Людмила Козлова), «Нелюдь, или В раю запрещена охота» (главная роль – председатель горисполкома Зоя Михайловна Шерстобитова) (все – 1990), «Имитатор» (певица), «Виват, гардемарины!» (мать принцессы Фике, Иоганна), «Прости нас, мачеха Россия!» (следователь Зимина), «Моя морячка» (главная роль – массовик-затейник Людмила Пашкова), «Сексказка» (главная роль – женщина-дьяволица Диана) (все – 1991).
Роли были разные. Например, в фильме с жутким, но типичным для перестроечного кинематографа названием «Нелюдь» Гурченко
