веселиться. Да, моя стезя темна, но в сердце моем нет места страху, ибо всегда и во всем я привык полагаться только на самого себя и на высшую мудрость сущего.
Слушатели были в полном восторге. Они обменивались быстрыми ликующими взглядами. Одна из дам, как бы в избытке чувств, прикрыла лицо рукавом. Людвиг-сенешаль теребил себя за ус и, казалось, что-то прикидывал в уме. Он незаметно подтолкнул ногой под столом сидевшую напротив девицу Розалинду, и та, поспешно состроив умильную улыбку, обратилась к Огнедуму:
– О, как потрясающе! У меня прямо мурашки по всему телу… Прямо вся спина в мурашках! Как будто я в муравейнике… Так и бегают!
– Ну-ну, дитя мое. – Старец успокаивающе похлопал ее по руке. – Уверяю вас, встречи с монстрами вам не грозят. Для того и на страже мы, энвольтаторы… Помню смертельную схватку с мантикорой в Погибельном Болоте… Из всех тварей мантикора наиболее опасна.
– Это та, у которой сверху все как у женщины, а снизу все как у осла? – осведомился художник пан Кысь.
Девица Розалинда слегка покраснела:
– Фу, какие гадости вы говорите, пан Кысь. Я не сомневаюсь, что наш достопочтенный гость никогда в жизни не опускался ни до чего подобного.
– Отчего же, – с тонкой улыбкой возразил старец. – Существо, которое столь красочно обрисовал ваш друг, дитя мое, именуется онагрогермафродитом. Доводилось мне схлестнуться в непримиримой битве и с таким. Подверженный множеству пороков, похитил он дочь одного мелкопоместного барона и, не подоспей я вовремя, подверг бы бедняжку всем надругательствам сразу.
– Я мечтаю создать серию картонов для гобеленов на тему «Подвиги Огнедума», – снова вмешался в разговор художник.
Старец повольготней устроился в своем кресле и одарил художника благосклонной улыбкой:
– Для того, кто видел мантикору так близко, как вы сейчас видите меня, описать ее не составит ни малейшего труда. Тварь сия преогромна, обладает туловищем змеи, хвостом скорпиона, причем с кусачею мордой на срамном месте, и головою женщины, весьма свирепой и безобразной на вид. Грива у нее львиная, борода же как у козла.
– Неужели вам не было страшно? – спросила девица Розалинда.
Старец снисходительно махнул рукой.
– Ну… может быть, самую малость. Когда она обвила меня кольцами своего тела и пыталась уязвить хвостом. Но я знал, как следует поступать! Я надавил на болевые точки у нее за ушами. У мантикоры есть такие болевые точки за ушами, о которых мне было хорошо известно, поэтому-то я почти не испытывал страха. И что же? Мантикора тотчас утратила волю к победе, после чего я беспрепятственно изрубил ее на куски. Дело, как видите, самое простое.
– Для профессионала – несомненно, – поддакнул Людвиг. – Но для любителей, вроде нас…
– Никто и не говорит, что подобными вещами должны заниматься дилетанты, – отозвался старец снисходительно.
Другая придворная дама, Лорелея Дратхаар,
