ведь мне тут ночевать», – подумала девушка. Ей стало не по себе.
– Стоп! – замахала она руками. – Притормозите, дедушка! Давайте поговорим!
Старичок остановился и неожиданно спокойно согласился:
– Ну говори…
Дженни вздохнула и начала:
– Во-первых, я не ведьма…
– Что ты врешь? – возмутился старичок. – Зачем? Какая тебе в том выгода? Ты же меня видишь!
– Вижу.
– А сама человек?
– Человек. Но я…
– Значит, ведьма, – подытожил старичок. – Видали мы таких невинных. Я заблудилась, дедушка, я просто искала нашу овечку – а потом хвать твой гребень, или шапку любимую, или кольцо драгоценное, и выкуп требуют. Откуда ты взялась?
Дедушка разбушевался и, кажется, увеличивался в размерах. Глаза его источали неприятный желтый свет, клочковатая борода мелко тряслась. Девушке стало и смешно и противно. Она столько прошла, чтобы оказаться неизвестно где в компании со злобным домовым.
– Уходить она не желает! Я тебя вежливости научу, водоросль заморская!
Дженни поднялась, пошла к выходу. Противный домовой зудел в спину торжествующей скороговоркой, а на душе у Дженни было беспросветно темно. Да, ей никто уже не придет на помощь. Но хотя бы гордость у нее еще была. Такого обращения терпеть она не будет.
Девушка распахнула дверь и спустилась с высокого крыльца. Ступила на снег в одних носках. Холодный ветер прошелся наждаком по лицу, плечам, ноги мигом промокли.
– Одеяла, так и быть, забирай, нищенка, – от широты души разрешил домовой. – И рядом не околачивайся, лети на Острова коров портить. Ишь, повадились тут. И чтобы твой оленевод и близко к дому не подходил!
Дверь захлопнулась.
Холод поднимался от уже озябшей земли, полз по телу, подбирался к сердцу. Она села возле говорливого водопада, прислонилась к валуну и закрыла глаза.
От водопада тянуло сыростью. Девушка беззвучно заплакала, и ее слезы добавляли влаги в этот сырой, уже слепнущий вечер. А потом струи водопада разошлись, и оттуда вышел кто-то большой и черный. Грузно переваливаясь и булькая при каждом шаге, подошел, сел рядом. Дженни даже не взглянула на него. Ей было все равно, что еще за существа здесь водятся.
– Выгнал? – спросил незнакомец.
Девушка слабо кивнула.
– А ты стерпела… – изумился черный без тени сочувствия.
– Я одна осталась, – невпопад ответила Дженни. – Все погибли, а я осталась.
Они помолчали немного, потом черный продолжил, роняя слова, как капли:
– Одна – это плохо. Некому помочь, некому заступиться. Только за тебя не надо заступаться. Этот ниссе[7] молодой еще. Он всего лет двести здесь живет. Он таких, как ты, и не видел никогда. А я видел. Очень давно. Я сразу почуял, как ты приплыла сюда.
– Где я? – спросила Дженни. – Что это за страна?
– Ты
Ниссе – это норвежский домовой. Как и все домовые, занимается тем, что оберегает дом и хозяйство. Дом, из которого ушел ниссе, быстро ветшает и разрушается. Кроме домовых ниссе, еще есть корабельные, рождественские, лесные и даже церковные ниссе.
