парни, неграмотные, дремучие, свято верующие и в Бога, и в императора, в жизни гораздо приспособленнее просвещенного либерала, умеют работать руками. Рубить дрова, обустраивать лагерь, даже штык осваивают быстрее, словно речь не о смертоносном и страшном оружии, а о каких-то вилах? Да еще держатся один за одного, ведать не ведая, что каждый должен жить для себя.
Стать для рекрутов авторитетом не получилось. Новоявленные защитники Отечества ценили лишь обычные умения, крепость тела и духа, а попытки рассказать им что-нибудь о грядущем, иносказательно, разумеется, были встречены откровенным непониманием.
Влип! Ведь знал же о войне! Попали бы чуть позже, хотя бы на пару лет, и обошлось.
Интересно, если напрячь память, вспомнить что-нибудь из Пушкина… Юный пиит уже живет на свете, только до его известности еще годы и годы. И издатели наверняка занимаются иными делами, и литераторы пока сплошь из людей родовитых.
Надо было все-таки искать Юльку! Ее нынешний ухажер – офицер, дворянин. Вдруг удалось бы через него познакомиться с нужными людьми?
Ревность – чувство глупое, когда речь идет о грядущей судьбе.
Где его теперь искать?
– А ты молодцом, майор! – Командовавший полком князь Вадбольский ободряюще улыбнулся. – Я специально отметил в реляции твою атаку. Считай, представлен к ордену. Да и за Витебск тебе полагается.
– Не за ордена воюем, – отозвался Арсений. – Да и какие награды, когда всё равно отступаем?
– Не скажи, – полковник не удержался от вздоха. – Главное – дали армии возможность беспрепятственно ретироваться. Сам же видел – позиция у Смоленска была неважная, противник легко бы мог обойти нас с любого фланга, а тогда… Нет, Барклай прав. Только потеряли бы армию. Ничего. Скоро, думаю, встанем.
– Это точно, – Арсений вспомнил гостью. – Не знаешь, где у нас такое Бородино?
– Понятия не имею. Мало ли деревень в округе? Тебе-то зачем?
– Так, услышал, и запало в памяти, – ушел от конкретного ответа Раковский. – Сам не пойму.
Армии вновь отходили. Только недавно позади остался Днепр и памятная Валутина Гора – там мариупольцы приняли участие в жарком сражении. Наполеон мог перерезать там пути отхода, и небольшая поначалу схватка вовлекала всё новые и новые силы с обеих сторон. Раковский несколько раз ходил в атаку, разок весьма успешно опрокинул французских драгун и хоть немного отвел истомившуюся душу.
Грыз один вопрос: права ли прелестная гостья? Пусть в конечном итоге она обещает победу, однако оставить на поругание Москву, город сорока сороков храмов, второй по величине в Империи, пусть не столицу, но всё же…
Но отступали же! Даже после соединения армий. Пусть вынужденно, только разве от этого легче?
Затем Раковский неизбежно вспоминал о вступлении в Париж и говорил себе: ничего, ради победы можно пойти на всё. Главное,
