в храм стали захаживать. Слушали, полуоткрыв рот, – недолго, правда, быстро соскучивались и уходили. Дядя Мотях говорил: «Излагает мудрено, иные слова как не по-русски. А вот запах там приятный».
Отчаянно смущаясь и от всех таясь, Стасик Мрыхов покрестился и купил за десять рублей молитвенник и образок. «Мне Курмей снился, – признался он отцу Герману. Стасик говорил так невнятно, что священник едва разбирал сказанное. Да еще голову свесил почти до колен. – Усы у него почему-то… Покреститься советовал…»
Надежда тоже сперва ходила в храм, но потом обиделась крепко, когда отец Герман указал ей на существенную разницу между «возлюбила много» и «возлюбила многих».
Перед Пасхой 2236 года неожиданно явился сам г-н Драговозов с супругой и двумя дочками. Драговозов был крупен и мясист – килограммов сто первосортной буженины; супруга его, напротив, худощавая и с виду злая, похожая на белокурого кузнечика; дочки, семи и четырнадцати лет, – красивые и неожиданно милые. Девочек отправили в сад – смотреть скворечник.
Господин Драговозов втиснулся за накрахмаленный стол, несколько раз с трудом повращал головой, озираясь. Обстановка маленького, очень бедного дома, казалось, вызывала у него большое недоумение. Супруга снисходительно поместилась на стул и сразу стала производить впечатление странного, совершенно лишнего предмета. Матушка ушла готовить чай. Драговозов пошевелился, откуда-то извлеклись конфеты в расфранченной коробке и очень глянцевая книжка «Кролики Драговозова» с красавицей в сарафане. По косе красавицы карабкались к ее кокошнику пушистые кролики, а еще одного она держала на руках.
– Это… – выдавил Драговозов. Стул под ним пискнул, и Драговозов снова замер.
Тем временем из драговозовской машины вышел человек и выгрузил во дворе большой блестящий предмет.
Отец Герман занял третий стул, обтер ладони о колени и показал, что готов слушать.
– Кроликов вам, – объяснил Драговозов, указывая за окно.
– За это спасибо, – вполне искренне произнес отец Герман.
Вошла Анна Владимировна с чайником, разлила по чашкам чай. Она заметно суетилась, зачем-то разглаживала складку на скатерти, а потом уселась и притихла. Когда дошла очередь до конфет, она опять на миг оживилась, выковыряла конфетку из коробки, заметила, что раньше были еще конфеты «Птичье молоко», но сюда их не завозят, и снова замолчала.
– Это… – молвил Драговозов. – Кролики дохнут.
Отец Герман непроизвольно метнул взгляд за окно. Драговозов сразу понял:
– Эти, вроде, здоровые… Если что – заменю. Дохнут у меня. – Он постучал толстым пальцем по красавице в кокошнике. – Двух ветеринаров уволил, третий аж из Москвы – дохнут! – Он стукнул кулаком по столу. Стол оказался крепче, чем вглядел.
Анна Владимировна, чуть покраснев, снова разгладила скатерть.
– В общем, так, – подытожил Драговозов, – надо молебен.
Отец Герман задумался.
– Если
