примотана.
Упрямство Сони кого угодно могло вывести из равновесия. Пока негры привязывали ее к дереву, она злорадно считала:
– Одна овца… Две овцы… Три овцы…
– Заклинания не помогут тебе, Соня, – мрачно сказал Мгонга, затягивая последний узел.
Выражение лица предателя-негра порадовало Соню. Ей удалось-таки вывести из себя невозмутимого Мгонгу. А главное – чернокожий не догадался о том, что ей, Рыжей Соне, страшно.
Джунгли вскоре поглотили караван, уводящий с собой белокурую Энну.
Досчитав до тысячи трехсот овец, Соня принялась распевать на весь лес любовные песенки, особенно любимые наемниками.
По крайней мере, на какое-то время это пение удержит зверей на расстоянии. А может быть, какая-нибудь человеческая душа услышит этот отчаянный призыв о помощи…
Соня не знала, сколько прошло времени. Жажда обметала ее губы. Голова бессильно повисла на грудь. Соня знала, что через несколько часов она умрет. В бессильной ярости она кусала губу. Как глупо! Столько узнать, столького достичь, стольких бед и опасностей избежать – и все ради того, чтобы бесславно загнуться в джунглях, пав жертвой предательства каких-то дикарей!
И тут…
Соня прислушалась. Надежда вновь ожила в ней. Кто-то шел по лесу.
Конечно, это белый. Ни один негр, ни одно животное не в состоянии продираться сквозь джунгли с таким шумом.
Матерь богов! Да это тот гирканец, которого Соня только оглушила ударом рукоятки кинжала в висок вместо того, чтобы убить… Как бишь его зовут? Сирхан!
Все-таки случается иногда польза от добрых порывов. Хорошо бы еще внушить эту идею гирканскому наемнику…
Сирхан, завидев Соню привязанной к дереву, страшно обрадовался. Он обнажил нож и принялся размахивать им перед носом у связанной девушки, на что та взирала мрачно, но без всякого страха. Она знала, что человек, решивший убить другого человека, не станет с ним разговаривать.
А Сирхан болтал не переставая.
– Ты напала на меня неожиданно, женщина! Ты думала, что убила меня? Ха! Твой удар для меня – как укус комара! Чтобы свести со света Сирхана нужно что-то посерьезнее рыжеволосой девки! О, какой радостью будет для меня вонзить этот кинжал в твое лживое сердце!
В таком духе гирканец торжествовал и хвастался, пока Соня не проговорила с глубокой убежденностью в голосе:
– А ведь ты, Сирхан, пожалуй, погибнешь один в этих джунглях. Ты, наемник, – не лесной житель. Ты даже ходить по лесу толком не умеешь. Как ты полагаешь выбраться отсюда?
Гирканец зарычал от ярости. Некоторое время он поливал Соню проклятиями, но затем признался: в джунглях, среди незнакомой местности, ему одному жутковато. Проклятые негры-носильщики разбежались, проводника еще найти надо, да такого, чтоб не завел и не бросил… Да, опыта жизни в подобных местах у гирканца совсем нет.
Таким образом вскоре Сирхан и
