завтракать. Я уверена, Королев с Постниковым к обеду вернутся.
Первыми с лавок ссыпались мальчишки – «вечно голодные, вечно свободные…», и начали делать вид, что строятся.
– Ой, миленькая, так все ужасно! – тут же повисла у Алены на шее Томочка. – Я так переживаю.
Томочка круглолица, щекаста, кареглаза, с короткими темно-русыми волосами. Вся такая крепенько сбитая, правильная.
– Ты-то чего переживаешь? – устало отстранилась Алена, но от Томочки так просто избавиться никогда не получалось. Она еще сильнее повисла на шее, уперлась щекой в плечо вожатой.
– Так жалко, так жалко, – забормотала она. – Они вернутся, да?
Алена поискала, на кого бы Томочку сбросить – девочке было все равно, с кем обниматься. Как раз подвернулась Кузя.
– Юля! – поманила Томочкину подружку Алена. – У меня для вас задание. Посмотрите, чтобы Аню сегодня никто не трогал.
Отчаянный ход. В эту смену ее отряд клокотал интригами и маленькими кровопролитными победоносными войнами. Компания Томочки ненавидела Аньку с Ирой. Но ведь их «так жалко, так жалко…».
От неожиданности Томочка сползла с плеча вожатой, в карих глазах сверкнуло презрение.
– Хорошо, – заторопилась Кузя, отводя Томочку подальше.
Юлька Кузнецова, черноглазая, чернобровая, с длинными темными волосами, высокая, с уже сейчас вырисовывающейся хорошей фигурой, обняла Томочку, и та прильнула к ее покатому плечу, прошептав: «Миленькая…», они направились к дорожке, но Кузя вдруг остановилась. Чуть помедлила, словно решала: говорить – не говорить, но все же сказала:
– А Юрка на зарядке говорил, что сломает Кабанову ногу, чтобы на всю смену отправить его в изолятор.
– Зачем? – опешила Алена, поразившись и самим Юлькиным словам и тому, что она произнесла.
– Чтобы в отряде не появлялся.
– Кому он это сказал?
– Зайцевой.
– А при чем тут Зайцева?
Томочка сделала большие печальные глаза.
– Типа, влюблен, – сообщила она страшную тайну.
Этого только не хватает! Прямо не июль месяц, а май, все маются. А тут еще Канашевич… Какого же числа это произошло?
Крик взметнулся и стих. Что-то в этом крике было знакомое… чье-то имя?
Алена обернулась. На крыльцо степенно вышел Матвей.
– Я смотрю в окно, а он чешет. Я говорю: «Ты не из столовой?» А он спрашивает: «А что, вы уже позавтракали?» Прикинь? Голодный!
– Кто?
– Как кто? – хохотнул Матвей. И вновь за эту жизнерадостность Алена захотела его убить. – Пося.
Кажется, Алена бежала. Задыхалась от бега…
Валя Постников был весьма своеобразным человеком. Некрасивый, но обаятельный, какими бывают мерзавцы в кино. Высокий. Светлые печальные глаза, светлые жидкие волосы. Наивный до невозможности – его так и хотелось пнуть или «развести» на злую шутку.
Этот
