любовью, которую вы убили…
Женщина положила руки на выпуклый живот, успокаивая себя – и дитя, которому уже пришло время родиться. Оно рвалось в мир, причиняя матери все новую боль, пред которой блекли иные страдания. И, если бы не присущая ей от рождения гордость, Лето закричала бы.
Она и закричала, когда гордость эта иссякла. Слезы, соленые, как само море, побежали по ее щекам. К чему все? Уж не проще ли взять нож – и вонзить его в израненное сердце? Это – легкая смерть, куда легче той, которую уготовил Лай своей возлюбленной!
Но отчего же не поднялась на нее рука у него самого? Побоялся ли он навлечь на себя гнев Геры-Заступницы? Или же он все еще любил ее… жестокий, жестокий… сколь мучителен этот выбор.
И – кричит Лето. От голоса ее утихает море. А чайки спускаются ниже, словно желают крыльями своими заслонить несчастную от солнечного жара. Милосердный Гелиос все выше и выше поднимает свою колесницу, а Зевс укрывает небо тучами. Начавшийся дождь – мягок, он омывает ее лицо и тело, даря женщине недолгий покой и робкую надежду.
Не может море быть столь пустынным…
Некогда она любила выходить к морю. И, смиренное, оно целовало стопы Лето теплою волной. Ветер касался ее волос и кожи – нежно, боясь ранить ее. Весна любовалась юной царицей, встречая ее смехом ручьев и молодой зеленью. Осень пела о скорой любви, и даже хмурая зима щадила Лето.
– Ты прекраснее всех, – щебетали птицы. И Лето смеялась, счастливая их восторгами.
Она не была избалована, хотя во дворце Кея не отыскалось бы никого, от царя до самого последнего раба, кто не был бы рад исполнить любую просьбу Лето. Но боги вложили в ее совершенное тело добрую душу.
И оттого Лето становилась лишь прекраснее.
Ни у кого не было сомнений, что сам Зевс Громовержец, доведись ему очутиться во дворце Кея, воспылал бы к Лето любовью и немедля забрал бы ее на Олимп. Глядишь, и воссияла бы на небосводе новая звезда. Но что богам до людей, а людям – до богов? И, принеся положенные жертвы в честь тринадцатого дня рождения Лето, царь Кей объявил: он готов отдать любимую дочь в жены тому, кто покорит ее сердце.
Он мог бы выбрать любого – многие люди, знатного ли рода, славные ли богатством или же деяниями своими, устремились во дворец Кея. И сыпалось золото под ноги Лето, расстилались пред ней жемчужные россыпи, драгоценные камни со всех краев земли горели холодным огнем, к которому оставалось холодно и ее сердце.
Не смотрела Лето на царей.
Проходила она и мимо людей богатых, иные из которых могли бы купить не одно царство. Но она лишь благодарила каждого за высокую честь. И слова при этом Лето выбирала такие, была она так мудра, добра и царственна, что не нашлось никого, кто был бы обижен отказом.
Кланялись женихи Кею. Клялись Лето в вечной дружбе. И уходили из дворца, унося в обмен на свои дары пророку иные – белых перепелок. Каждый в сердце своем знал, что случилось чудо –
