всем миром, и чтобы владеть миром вечно, нужно было выиграть битву под Стеной. Самую важную битву.
Глава 2
Угрим открыл колдовской путь у ворот ассасинской крепости. Что ж, знакомая картина… Зияющая дыра черного ничто, слабо подсвеченная изнутри разноцветными колдовскими искрами, была подобна ненасытной пасти.
Раньше Тимофей входил в эту пасть сам. Теперь, стоя возле князя, наблюдал, как на Темную Тропу вступают другие.
Мимо двигался передовой отряд. В первых рядах ехал Бельгутай. Татарский хан поставил верного нойона во главе своих воинов. Вероятно, так было нужно, чтобы вдохновить остальных. Необходимая, вынужденная жертва…
Бельгутай покосился на Тимофея. Тимофей отвел глаза. Когда он вновь посмотрел перед собой, Бельгутая уже не было.
Выстроившись плотной колонной, касаясь друг друга стременами и позвякивая латами, молчаливые всадники с сосредоточенными лицами въезжали на Темную Тропу, словно во врата преисподней. Въезжали – и сразу же растворялись во мраке.
Рыцари Феодорлиха и ханские стрелки двигались смешанным строем. И так, наверное, правильно, если не знаешь точно, что ждет с той стороны, с каким врагом придется иметь дело и какую тактику избрать на выходе с Тропы.
Латиняне держали в руках обнаженные мечи, татары накладывали на луки стрелы. Угрим, Феодорлих и Огадай смотрели на исчезающих в темноте всадников как на смертников. Интересно, а чувствуют ли сами воины авангарда, что посланы на убой? Должны хотя бы догадываться, что ли… Или не должны?
Им было приказано вступить в битву на той стороне Тропы и держать оборону до подхода главных сил. Но насколько понимал Тимофей, пускать в бой главные силы Угрим пока не собирался. Ищерский князь просто хотел узнать, насколько силен окажется враг.
Кони фыркали и упирались. Но шпоры вонзались в бока. Жесткие удила рвали рты. Опытные всадники заставляли животных идти во тьму.
Князь-волхв, император и хан стояли у самого края Тропы. Император и хан просто стояли. Угрим что-то бормотал, водил руками над Черными Костьми и, прикрыв глаза, к чему-то прислушивался. Или во что-то вглядывался. Если возможно вглядываться с закрытыми веками. Впрочем, для опытного мага, наверное, возможно и не такое.
На Тропу въезжали все новые и новые всадники. Полог колдовского мрака поглощал людей и коней. Невнятным монотонным и убаюкивающим речитативом звучали заклинания Угрима. Звучали, звучали…
Князь вдруг резко, на полуслове-полувыдохе оборвал волшбу. Широко распахнул глаза.
Тимофей насторожился. Тропа ничем, вроде бы, не угрожала. Однако в глазах Угрима читалась тревога.
– Что там, урус? – подался вперед Огадай.
Хан тоже заметил!
– В сторону! – сдавленно бросил Угрим.
Руки князя, простертые над Черными Костьми, откатили кристаллы подальше от зева Тропы. Сам Угрим отступил вслед за колдовскими
