как эта «лама».
Качака ел в стороне от подчиненных, подолгу пережевывал большие куски и таращился куда-то в землю. Один раз повернул свою большую голову и долгим взглядом посмотрел на Гнутого.
Если взять весь опыт жития в коммуне и окинуть широким взглядом действия и характер старпома, размышлял Жорик, то тот сейчас решал дилемму: убить Гнутого немедленно либо оставить под елью.
Сытые грачи курили и разглагольствовали, не особо опасаясь притихшего леса. Все как-то сразу позабыли о недавнем инциденте, может, потому что так легко справились с мутантом, даже не они, а сам Гнутый.
Качака подозвал к себе Шварца и предложил сигарету. Хотя бывший свободовец только что отбросил испепеленный окурок, от угощения не отказался. Он отстраненно подносил к губам сигарету, затягивался, пускал дым и слушал внимательнейшим образом. Старпом склонился к нему и рассказывал что-то очень важное, помогая себе лапищами. В какой-то момент он замолчал, выпрямился и внимательно посмотрел на Шварца. Тот некоторое время молчал в тягостном раздумье, затем обернулся, посмотрел на прислоненного к стволу Гнутого. Снова обернулся к старпому, сказал что-то краткое, буквально два слова, встал и отвалил.
Шварц подошел к остальным грачам, храня молчание, стал собирать шмотник. Пистон спросил: – Что Кач сказал?
Шварц ответил не сразу, еще с полминуты трамбовал барахлишко:
– Сказал, чтобы я его до бэтэра довел и на базу сопроводил.
– Везет же некоторым, – с нескрываемой завистью произнес любитель лысых женщин. – Ты только это, Шварц, заранее оттелеграфируй кто Гнутого куснул. Пусть меры примут. А то возвращаться будет некуда.
– Оттелеграфирую, – буркнул вовсе не похожий на везунчика Шварц.
– Жопы в горсть! – разнесся над полянкой зычный голос старпома.
Грачи принялись собираться и обвешиваться.
– А меня! Со мной что?! – вдруг жалобно заныл вроде бы уснувший Гнутый. – Кач, ты меня бросаешь? Бросаешь, падла?! Да знаешь кто ты после этого? Ты…
– Завали хлебало, – с неприязнью сказал Качака, – никто тебя, говна кусок, не бросает. Со Шварцем к бэтару идешь, потом на базу. А вернусь, за падлу ответишь, ублюдок.
Заметно поредевший отряд удалялся размеренным неспешным шагом от полянки, на которой трагедии еще не закончились. Оставшийся с раненым Шварц вытаскивал из бокового кармана рюкзака аптечку. Время от времени оборачивался на удаляющуюся, теряющуюся за ветвями и листьями вооруженных людей.
После инцидента с мутантом Качака стал осторожнее. Сбавил темп, часто останавливался, прислушивался, то и дело сверялся с ПДА, словно вот-вот прибудут на место. Не отошли и километра, как он объявил перекур. Вертелся на месте с ПДА и негромко поругивался:
– Да что за фигня. И тут… Ничего не пойму, – потом громко спросил: – Пистон, у тебя с ПДА все впорядке?
Конец
