на посту охранного воеводы. Я несколько раз видела его, когда он проезжал по улицам, не сомневаюсь, что рысьи глаза орка тоже меня приметили, да и Гверна он знал в лицо.
Ну вот. А я гражданских войн не люблю по определению, и стараюсь в них не участвовать. Когда меня законного престола лишили, я предпочла свалить подальше из родной страны, лишь бы не развязывать гражданскую смуту. К поволчанам я испытывала искреннюю симпатию, но к заволчанам – тоже. А согласно заветам моей веры – пофигизма – мне было едино, что Великая, Ядреная и Вездесущая Мать, что Матрица, что Халява. Нет, нужно было покидать гостеприимный Волкодавль и искать удачи в другом месте.
Это был тот редкий случай, когда супруг был со мной согласен, хоть и ворчал, будто все мои рассуждения есть следствие дамских капризов. А вот насчет того, куда именно податься, мы к согласью прийти не могли.
Потому мы сидели в «Белке и свистке», благо кредит еще не был исчерпан, и спорили, обсуждая возможное направление похода. Гверн настаивал на том, чтобы вернуться на старый проверенный Запад. У меня эта идея восторга не вызывала. Почему бы, например, не отправиться на остров Флеш-Рояль? Говорят, очень перспективное место. Но Гверн был категорически против. Не потому, что в принципе отрицал пиратство, центром коего Флеш-Рояль считался. Просто рыцари обычно в моряки не идут – не тот вид транспорта.
– Может, тебе еще в Заморскую Олигархию плыть охота? – ядовито вопрошал он.
В Заморскую Олигархию плыть у меня никакой охоты не было. Там вполне могли вызнать, кто повинен в гибели лучшего броненосца военно-морских сил Олигархии «Медный таз». И, хотя по заморским законам редко казнят смертию, пара тысяч лет строгого заключения, по тому же законодательству, была вполне вероятна.
– Отчего же непременно в Заморскую Олигархию? Ты б еще Заокраинный Запад помянул. Что, в Ойойкумене и земель больше не осталось? Вон у нас целый Прожаренный континент не освоен... Кстати... Эй, Твердыня, опять мясо не прожарил!
– Тоже мне, первопроходица! Думаешь, раз мотаешься, как челнок, между Второримской империей и Ближнедальним Востоком, то везде бывала и все видела? Между тем, в закатной стороне немало государств, где не ступала твоя нога! Была ли ты в Кабальерре, этом краю непуганых донов? Или в – Монстердаме Многоканальном, где дурман-траву продают столь же открыто, как пиво? Ты бы хоть Пивной залив попробовала объехать! Вот куда просвещение нужно нести огнем и мечом! Чего стоит один Овин, убогие жители которого поклоняются безобразному идолу Вайревики... – его аж передернуло от отвращения.
Я не преминула воспользоваться паузой.
– Во-первых, от челнока слышу. Во-вторых, тоже мне, приют для приличного человека – страны Пивного зализа. Ты бы еще Бухано-Трескав вспомнил. И Сильватрансу, за ним лежащую.
– А, Сильватранса! – Твердыня возник у стола. – Был я там однажды, когда вино закупал...
– И
