мгновенно проснувшись, кое-что вспомнил. Ему снился Медный Лес, та небольшая его часть, что сохранилась в воспоминаниях конунга. Он видел даже не сам Медный Лес, а его ограду – рыжие кремневые скалы, которыми внутренняя загадочная область Квиттинга отделена от побережья. В его сне из-за гряды скал дул сильный ветер и что-то шептал; во сне Торбранд изо всех сил напрягал слух, стараясь разобрать хоть слово, но не мог. Ветер дул ему в лицо, но непонятная сила тянула против ветра, туда, за гряду рыжих скал, навстречу… Чему? Этого он не знал, но мучительно хотел знать.
Собирать дружину и рассказывать свои дурные сны означало бы своими руками копать себе могилу: Аскефьорд тут же наполнится страхом и самими неприятными ожиданиями. А совета все равно не дадут. Нынешним поколениям Аскефьорда не повезло с мудрецами, умеющими разгадывать сны. Что до молодой жены Хродмара, то к середине зимы опять ожидаются ее роды и ей, как справедливо говорит Стейнвёр хозяйка, не до ясновидения.
Из знающихся с иными мирами в Аскефьорде имелись двое: кузнец Стуре-Одд, водивший дружбу с троллем из Дымной горы, и Тордис дочь Хравна, родная сестра Эрнольва Одноглазого. Поразмыслив, Торбранд отбросил мысль о Стуре-Одде: ни кузнец, ни его приятель тролль не могут знать о Квиттинге ничего стоящего. А Тордис – другое дело. Боги дали ей способность видеть далекое. Она умела посылать свой дух в странствия, к ней шли, когда хотели узнать участь отсутствующих.
Дорогу Торбранд знал: от усадьбы Пологий Холм через лес тянулась заметная тропинка к избушке ведуньи. В Аскефьорде говорили, что с тех пор, как у Эрнольва родился первый сын, Тордис даже несколько раз навещала родной дом и в голове у нее малость посветлело. К Тордис ходили многие, но все же Торбранду было не по себе, как будто он собирался совершить что-то постыдное. Ему случалось видеть безумных, и вид их вызывал в его душе щемящее чувство, смесь страха и жалости, бесполезной и потому унижающей жалости к тому, кому ничем не можешь помочь. И где-то в глубине прячется страх: так и кажется, что жадный дух колдуньи сейчас сожрет тебя, потому что ему нужно очень много сил для его странной непостижимой жизни.
Торбранд медленно ехал по лесной тропинке, скользя взглядом по стене елей с правой стороны. Говорят, что избушка Тордис показывается неожиданно, будто сторожила путника в засаде. Торбранд не знал точного места и настороженно ждал, когда избушка появится. Он даже не заметил, что под одной из толстых елей стоит женщина. Она плотно прижималась к стволу, и ее буроватое простое платье, ее длинные прямые волосы были почти того же цвета, что и еловая кора. Она пошевелилась; Торбранд вздрогнул, вдруг заметив ее, и ему на миг померещилось, что она просто вышла из ствола дерева. На него смотрело невыразительное, по-звериному настороженное, бледное лицо самого леса.
– Кто ты? – хрипло от неожиданности выкрикнул Торбранд, сдерживая коня.
И тут же понял. Никого другого тут и не могло быть.
– Ты – Торбранд конунг? – спросила в ответ женщина.
Она оторвалась от
