сказал Мерзлов секретарше, – и завтра чтобы появилась на работе ровно в девять утра.
– Будут звонки?
– Всем отвечать, что босс скоро приедет.
– Ясно, Савелий Борисович, – ответила девушка, быстро собирая на столе бумаги и ручки, а также маникюрные ножницы, пилочки, бутылочки с лаком.
«Надо ее уволить», – шагая по коридору, подумал Мерзлов.
Сергей Дорогин стоял на мосту и смотрел вниз, на воду, до которой было метров двадцать. Река напоминала ему черное, медленно текущее стекло. Иногда под центральным пролетом проплывала длинная баржа, груженая песком, который светился в темноте. Сергей провожал взглядом красные огоньки буксиров, быстро проплывающие моторные лодки и не спеша курил, стряхивая пепел вниз, на черное стекло неторопливо текущей реки.
Стоя на мосту, по которому проносились автомобили, и глядя на темную воду реки, Сергею Дорогину пришла в голову мысль, что когда-то давным-давно, может, даже в одной из предыдущих жизней, с ним такое уже случалось. Он так же стоял и смотрел на реку. Только тогда в темном стекле воды отражались не огоньки буксиров, а высокие звезды. Да, да, когда-то такое с ним было.
И тут же он вспомнил, что случилось это не в предыдущей жизни, и даже не очень давно, каких-то лет десять тому назад. Тогда он тоже стоял на мосту в другом городе и его ладонь лежала на холодном железе перил, пальцы подрагивали, отбивая такт простенькой мелодии, и он весь был в предвкушении счастья.
Вера тогда появилась неожиданно. Услышав хлопок дверцы, он обернулся. Вера выпорхнула из машины, бросилась к нему на шею. Они целовались на мосту и им было безразлично кто на них смотрит, что говорит. Они были молоды, счастливы.
«Да, это произошло со мной. Но… действительно… в другой жизни», – подумал Дорогин и услышал сигнал клаксона.
На звук Сергей резко повернул голову. Фары машины несколько раз моргнули.
«Вот и Савелий», – подумал он и не спеша направился к черному джипу.
Из джипа на высокий мостовой тротуар вылез Савелий Мерзлов в черном кожаном плаще. Он уже издалека замахал руками, изображая радость встречи.
– Сколько лет, сколько зим! Серега, а ты не изменился, – громко заговорил Савелий Борисович, раскидывая руки для дружеских объятий.
Сергей прореагировал на этот жест холодно. Он сделал несколько шагов навстречу и замер.
– Да что ты, Серега, как будто меня боишься? Ведь мы же не виделись с тобой целую вечность.
– Да, да, давненько я тебя не видел.
– Ну, не так уж и давно. Четыре года – это не срок.
– Это кому как. Это тебе, Савелий, хорошо рассуждать, ведь ты не лежал на нарах, не валил лес, не ходил по тюремному двору от стены к стене, не слышал лая собак и окриков конвойных.
– Да ладно тебе, Дорогин, расписываешь так, словно бы ты в сталинском ГУЛАГе двадцать пять лет оттрубил, а не в колонии демократической России.
– Я и не расписываю – обозначаю.
– Ну и ладно, здорово, что встретились, – подал мясистую ладонь Мерзлов.
