неусидчивы и советов добрых не слушают.
Макс равнодушно кивнул ветеранам, выжившим в последней игре. Их пятеро. Один из них – паукообразный зооморф, остальные – обычные люди. Спайдермен вдруг всем телом подался вперед, приподняв пару лап, покрытых серым ворсом. Пальцы на лапах хаотично зашевелились. Все ветераны – Макс не исключение – страдают дикой мигренью, из-за чего в первую же минуту знакомства с новым составом вырабатывается стойкая неприязнь к пополнению. Скорее всего поэтому тренер и организовывает встречи с новичками по утрам, пока свеж отходняк от вчерашних транквилизаторов. И такие муки приходится терпеть после каждой игры: «детишки» радостно щебечут от осознания собственной значимости, а «дедушки» стонут и мечтают увлажнить пересохшие глотки ледяным тоником.
Или транк-колой.
Или хотя бы конденсатом из прохудившейся трубы системы отопления.
А зооморфу совсем концово. Глазки слезятся, мышцы на груди нервно подрагивают. Жалко паучка. Ломка у него. Потому и шмыгает хоботом, втягивая обратно струйки венозной крови. Однозначно ломка – почесывает проколотые иглами локтевые сгибы третьей пары руконог…
Эх, упасть бы, поваляться. Но в номер уже не вернуться. По крайней мере сегодня – точно. Спортсмены нежатся в кроватке только в темное время суток и только после удачного футбола. Это, кстати, далеко не последний стимул для того, чтобы команда выложилась по максимуму, костьми устлав газон. На чистых простынках выжившие опять почувствуют себя нормальными, свободными людьми. Пусть и ненадолго.
Ветераны всегда держатся вместе. Макс сел на лавочку между пауком и латиносом по имени Родриго. Этот сутулый брюнет выжил в трех играх, а в последней даже забил гол. Осколком ему оторвало правое ухо. Теперь там огрызок, залитый регенеративной мазью, желтой и противно пахнущей.
Макса поташнивает, но очистить организм от дряни нельзя. Вывернуть желудок на линолеум – значит, заработать порцию побоев и попасть в лазарет. Из лазарета прямая дорога на показательную казнь.
Среди неофитов есть девушка. Ну, почти. Точнее – представительница секты амазонок. Это есть ходячий феминизм в натуральную величину, с неприкрытыми шрамами вместо ампутированных грудей. В искусственно выращенные бицепсы имплантирована декоративная керамика. Когда девица раздвигает бедра, громко щелкает новенький биопояс девственности «Непорочное зачатие ZX-210/325» – хрящи еще не притерлись. У амазонки на редкость уродливое лицо: узкий рот чем-то напоминает гигиенический разъем для утилизации фекалий. Эдакая общественно-сортирная рожа. Когда Макс на нее взглянул, тошнота усилилась.
Однако кое-кого сектантка заинтересовала: Родриго с откровенным интересом поглядывал на покрытые бурым мясом жвала-хрящи. Ох уж эти латиносы, так и норовят воткнуться в каждую щель! Пусть даже и в не очень-то половую.
– Встать! Тренер идет!
И ветераны, и молодняк мгновенно вскочили. Два десятка граждан Вавилона максимально выпятили грудные клетки, равнение на середину. Секунда, две – не дыша. Кто-то позади Макса истерично
