вот как нужны.
– А в роте нас не посчитают дезертирами? – спросил Паша.
– С вашим ротным я сам договорюсь. Отпустит. Ему чем меньше бойцов, тем быстрее отправят в тыл на переформирование.
С тем нас и зачислили в команду «Белого воина».
Глава третья. На черной «щуке»
Март-апрель 1919 года
Весёлкин договорился с нашим начальством. Мы забрали свои вещмешки и тепло попрощались с боевыми товарищами.
– Ну, лафа вам выпала, – завидовал взводный штабс-капитан. – На колесах ездить – это не сапогами грязь месить.
Кто бы спорил…
В тот же день полковник Весёлкин представил нас офицерам бронепоезда. Их было шестеро – старший офицер Муромцев, два командира бронеплощадок, офицер-механик, доктор и сам командир.
Прежде всего определили наши боевые посты. Мы должны были прикрывать паровоз с тендера: я – правый борт, Паша – левый. Для этого там уже по углам тендера были установлены ручные пулеметы Гочкиса. Они легко перебрасывались с одного борта на другой, что позволяло вести усиленный огонь по атакующей пехоте. Машинист Савельич и инженер-поручик Пермяков с радостью приняли «пассажиров», которые будут прикрывать локомотив в бою и охранять на стоянках.
Затем нам показали наши места в пульмане. Я не мог поверить своим глазам: теперь у нас у каждого будет своя полка, а на ней постель с подушкой и бельем. После наших пехотных скитаний, после наших ночлегов где придется и как придется, мы обретали в этом взбулгаченном мире некую точку опоры и защиты. Боже, у меня снова есть кров, ложе и место за столом! На задней платформе стояла полевая кухня, обложенная мешками с песком. Поездной кашевар готовил преотменно даже из того немногого, что попадало в котел. Мне очень понравилось, что команда бронепоезда, небольшая, меньше полуроты, была дружна и все готовы были постоять друг за друга. Если выпадал час и все собирались в жилом вагоне, подполковник Муромцев доставал гитару, упакованную в снарядный ящик, и пел нам романсы или просто перебирал струны, наслаждаясь их звучанием.
Бронепоезд двигала черная «Щука». Черная – значит не покрытая броней, а «Щуками» называлась вся серия «Щ» – по имени конструктора Щукина. Не знаю, на сколько был хорош сей локомотив, но Савельич, наш машинист, все время ворчал, что машина очень прожорлива и что огневая коробка слаба, да и колосники могли бы быть побольше. Мы и сами видели, как нелепо была устроена, например, система смазки бегунковой тележки, той, что катилась на небольших колесах впереди локомотива. Масло приходилось заливать, лежа под паровозом на спине, оно, конечно же, проливалось на смазчика. Заниматься этим делом охотников было мало, чаще всего под бегунок приходилось лезть помощнику машиниста. И делать это надо было всенепременно, так как плохо смазанная тележка могла заклинить на крутых поворотах, и тогда паровоз свалился бы с рельсов.
Несмотря на все эти недостатки, мы любили нашу безотказную железную «Щуку».