низвергаться, откроются печати, и выйдет навстречу саранча с человеческими лицами, реки и моря станут кровью, пройдут громы, молнии и землетрясения – и наступит конец света. И поймет человек, что он Ночь, а я День. И съест все, что написано в книге его, которую держат ангелы с четырех концов земли – и будет горьким железо во чреве, и сладким на устах, а два моих свидетеля засвидетельствуют падение Злодея, когда агнец будет вершить Суды свои над покойниками…
А стало, как подержал в руках вампир: вот Господь, мечет громы и молнии, и открывает тайну великую, а между самыми интересными местами изрыгает пустословие Сын Человеческий, который то свидетель откровения, то сам агнец, то истинно тот, кто мучает главного героя…
– Неисповедимы судьбы произведений, – поддержал Борзеевич Дьявола.
– Подождите-ка… – Манька почесала нос, уставившись в столешницу задумчиво. – Это что же… сам Закон обгажен? Ни одной книжки больше в руки не возьму! – брезгливо поклялась она.
– Ну… Без мудрых наставлений хвалебные выступления вампиров не прожили бы и дня, но повествования вампиров лучше поставить с ног на голову, ибо рассчитаны на овец. Закрой глаза и иди по своей земле, как самая страшная нечисть – и мудрость откроется, – посоветовал Дьявол. – Знания – они в тебе и вокруг тебя. Каково тому, чье поле потоптали двенадцать учеников и толпа мытарей? Тот, кто побежал вслед вампира, закроет на преступление глаза, а я одерну – вот ты открыла для себя истину. Разве человек не ходит по своему огороду осторожно, чтобы не попасть в кабалу к Благодетелю, когда наступит зима? Или смоковница… Чем дерево не угодило? Может, возраст не подошел или обобрали плоды – и снова одерну: разве Бог, создавший смоковницу, стал бы губить ее? И вот он – вампир, узрела его во всей неприглядной лицемерности, а дальше и дела его раскрыла, которыми он землю полонил.
– Манька, молитвы не делают человека ни умнее, ни богаче – Сын Человеческий дает с одного конца, – поддакнул Борзеевич. – Много ты в дороге ему молилась? А посмотри, сколько получила.
– Вы реально решили меня убить? – испуганно пискнула она, протестуя всем своим существом.
Вот оно – нехорошее предчувствие! Умереть теперь, когда жизнь только-только наладилась. Она немигающе смотрела на Дьявола и Борзеевича, и хоть бы капля сомнения промелькнула в их лицах! Оба были настроены одинаково безжалостны. Они, значит, тут в райском месте останутся, который она через муки доставала, а ее в ад спроваживают, чтобы она еще и там слезою облилась… И ведь не согласишься – завтра доконают… С Дьяволом и того хуже – начнет пучить нечистью, и станет она в скором времени вылетать из всяких мест. Тогда про дворец лучше сразу забыть.
– Манька, я у Бога что ли учусь? – возмутился Дьявол, когда понял, что ответ скорее «нет», чем «да». – Я сказал: надо, значит, оставь сомнения. Не в бирюльки играешь, кровь вампира достаешь! – он смягчился и, пробуя убедить логическими измышлениями, по пальцам перечислил последние достижения. – Вот
