style="font-size:15px;"> Я решила поговорить с друзьями.
Друзья
У меня есть друзья! Я не знаю, что точно означает это слово – друзья. Когда его употребляют в разговорах другие люди, мне не всегда кажется, что его можно применить к моим друзьям.
Мои – это несколько семейных пар, с которыми мы связаны многими годами жизни. Мы не очень часто звоним друг другу, еще реже видимся. Я даже периодически забываю поздравить их с праздниками и днями рождения. Потом звоню, извиняюсь, стараясь посмешнее выставить себя в этой ситуации. И они смеются вместе со мной, прощают мне не только это, но и мою взбалмошность, возбудимость, мои жалобы, слезы, забывчивость – и много еще всего, за что меня можно прощать! Мне с ними всегда есть о чем поговорить, и говорится легко. Можно поразмышлять о жизни и посетовать на нее, поплакаться на беды и печали. Теперь, когда мужа больше нет, это – мои тылы, и я стараюсь не беспокоить их слишком часто своими проблемами.
Когда я остро нуждаюсь в них – они рядом. Мои друзья не пойдут за меня в огонь и в воду, не предадут свои семьи, не разорятся ради меня, не отрежут себе руку. Но всегда подставят плечо. Они – мои психологи, кредиторы и советчики. Они знают всю мою жизнь, все мои беды, грехи, радости и успехи. Они вплетены в канву моей жизни. Они любят и жалеют меня. Сами они в меньшей степени дают повод жалеть себя по двум причинам. Во-первых, все они мудрей меня по жизни и умеют воспринимать ее более философски, чем удается мне. Во-вторых, никто из них не одинок. Все они – пары. И все удачные. Одна из них – это Вера и Сергей.
С Верочкой Голубевой мы познакомились на первом курсе на картошке, куда отправляли на целый месяц весь набранный поток студентов. Я, родившись в ближайшем пригороде Питера, тогда Ленинграда, всю жизнь просидевшая за уроками и любимыми книжками, мало знакомая с подростковой тусовочной жизнью, чувствовала себя жуткой провинциалкой в окружении «продвинутых», не закомплексованных ровесников. Кровать Верочки была как раз напротив моей, когда мы жили в бараке на картошке. Увидев ее в первый раз, я была совершенно очарована. Невысокая, изящная, очень красивая, женственная и, главное, совершенно необычная девочка. Единственная дочь очень высокопоставленного родителя, которую привозили в совхоз на машине, всегда изумительно одетая, из поездок домой привозившая множество предметов, улучшающих комфорт нашей барачной жизни. При этом у нее не было ни тени явного высокомерия: дружелюбная ко всем без исключения, или, по крайней мере, сдержанная – она очаровала меня. Я смотрела на эту представительницу советской «золотой молодежи» как на отсвет какого-то другого мира, который был настолько далек, что даже не манил…
Она жила в районе города, который был ближе всего к этому пригородному совхозу, поэтому на выходные она отправлялась домой и несколько раз приглашала меня помыться и переночевать.
Я впервые увидела финскую мебель и сантехнику, японскую посуду в ежедневном обиходе. Поразилась,
