а дракон.
–Кто???
– Дракон. Самый настоящий, с зеленой чешуей и зубастой пастью. И Амельда тоже драконица. Говорят, что пернатые наши дальние потомки. Видимо из-за этого мы и попали в их тела.
– Откуда попали? – я все еще не могла въехать в эту дикую, как мне казалось на тот момент, мысль.
– Наш мир называется Кайерлан. Тут у вас по Рен-тв рассказывают же про параллельные миры. Неужели ты ни разу не смотрела? – настала очередь удивляться попугая.
– Почему же не смотрела, смотрела! – возмутилась в ответ я. Но то, что это было два раза по две минуты, промолчала. До этого момента я не верила ни во что. Но сейчас понимала, что моя уверенность сильно поколебалась.
– Вот и отлично! – кивнул головой попугай. – Я жил в параллельном мире. Людей там не было и нет. Мы похожи на существ, которых вы зовете динозаврами. Основное отличие в том, что мы все разумны и можем разговаривать. Здесь у нас с вами гораздо больше общего, чем с древними рептилиями.
– Хорошо, допустим, я в это поверила, – протянула я с сомнением. – А как ты здесь оказался? И почему вы друг друга узнали в столь, хм, необычном виде?
– Я по неосторожности свалился в жерло вулкана. Думал, сгорю заживо, а меня сюда перебросило. Да еще эта дура Амельда, как сегодня выяснилось, следом сиганула. А узнали мы друг друга по ауре. У драконов она независимо от внешнего вида остается неизменной.
– А кем она тебе доводится? – в моей душе слились в единый поток два странных чувства: жалости к старусихе, которая плакала на моих глазах и послушно пошла нести яйца страусиному самцу, и ревности к женщине, которая назвала себя Петрушиной возлюбленной.
– В вашем мире такой статус называется «любовница». Но она так ею и не стала, а лишь стремилась. Я был уже в том возрасте, когда на самок особо и не смотрел. Старый стал.
Так, любовница, да еще несостоявшаяся… Уже легче. Господи, ревную попугая к страусихе? Меня точно пора в дурдом отправлять. Но вслух я этого не сказала, а лишь уточнила:
– И сколько тебе лет было на тот момент?
– Семь тысяч триста тридцать один год и восемь месяцев в земном летоисчислении, – эту цифру питомец назвал без запинки. И судя по этому, это была истинная правда. Да, я знала, что попугаи живут долго, черепахи еще дольше. Но не настолько же?
– Сколько-сколько? – переспросила еще раз.
– Семь тысяч триста тридцать один год и восемь месяцев, – со вздохом повторил попугай. – Драконы вообще-то бессмертны. Но тела все равно изнашиваются. И я был настолько дряхлым, что уже с трудом ползал и ходить практически не мог. Вот и решил, что пора прервать такое существование в жерле вулкана, по глупости решив, что, потеряв тело, я приобрету покой. А попал в лапы к контрабандистам, здесь на земле, потом к вашей сумасшедшей врачихе, и вот, наконец, к тебе. Шура, ты же меня никому не отдашь?
И что я должна была ему ответить? Что через неделю вернется Савельева и все пойдет своим чередом? У меня просто язык
