style="font-size:15px;"> – Ближе к теме, мисс Мак-Гир.
Сесилия нуждалась в ней, и, возможно, именно эта мысль придала Морган храбрости.
– Над Сесилией смеются дети.
Несколько широких шагов – и вот он уже стоит, глядя на нее сверху вниз, гипнотизируя черными глазами. Морган чувствовала его запах, запах мужчины: жар, раскаленное железо и мягкая кожа.
– Какие дети? – с угрозой спросил он.
Ей пришлось задрать подбородок, чтобы посмотреть на него. И ей совсем не понравилось то, что она увидела: глаза опасно сузились, на скуле подрагивает жилка. Стоя так близко, она заметила следы бакенбард, которые оттеняли невыносимо высокие скулы и мужественный подбородок. Так он выглядел еще более неукротимым, чем издали. Его губы были такими чувственными, что могли лишить женщину воли.
– Дело не в детях, – с трудом выдавила Морган, оторвавшись от соблазнительной линии его рта.
– Черта с два, именно в них!
– Вы ведь не думаете, что я назову вам их имена.
– Вы скажете мне, кто насмехается над моей Эйс, а я позабочусь об этом. Раз уж вы не в состоянии.
Морган вздрогнула, услышав обвинение, и тут пробудилась ее воля. Она готова была защищать учеников, как медведица своих малышей. Порой, глядя на море жизнерадостных лиц, она поражалась тому, как малы и хрупки шестилетние дети.
А после таких дней, как сегодня, она удивлялась тому, как невинность может превратиться в ходячий кошмар. И все равно она не собиралась доносить ему на собственных учеников!
Морган вздохнула, надеясь, что буря эмоций не отражается на ее лице.
– Мы говорим о детях. Как вы собираетесь «позаботиться» об этом?
– Уж точно не устраивать на них охоту, – ответил он с презрением в тщательно контролируемом голосе. Все же его мускулы предательски напряглись, выдавая гнев.
Взгляд Морган остановился на каплях пота на словно выточенном лице. Она не могла даже шевельнуться – к счастью. Иначе бессознательно облизнула бы губы, пересохшие от того жара соблазна, что источал этот мужчина.
– Я не собираюсь иметь дело с детьми, – мягче добавил он. – Но я вырос с их родителями и мог бы с ними поговорить.
В его голосе слышалась явная угроза. Вместе с тем дело было в его любви к дочери, в желании защитить ее. И эта любовь растопила сердце Морган быстрее, чем это мог бы сделать пылающий в очаге огонь.
– Мистер Хетоуэй, вам нужно сделать совсем немногое, чтобы помочь Сесилии дома…
– Раз уж у вас не получилось сделать это в школе?
Морган сразу же ощетинилась. Она не позволит так нападать на себя!
– Это несправедливо! – Она обрадовалась, что ее голос звучал спокойно. – В моем классе двадцать один ребенок. Я не могу каждую секунду быть с каждым из них, следя за тем, что они говорят между собой о Сесилии.
– И что же они говорят?
Морган многое могла
