аномалия на мгновение вспыхнула, изменилась так резко, как никогда, кажется, прежде.
– В нашу сторону движется вспышка! – воскликнул Яхим.
Капитан чуть пригнулся, чтобы увидеть то, что увидел его второй пилот.
– Направленный луч энергии! – добавил Яхим, но Каратикардха увидел только странный след на фоне космической кляксы.
– Поставить щиты! Всеми экипажу… – и снова он не успел договорить.
Случившееся дальше уложилось, вероятно, в одну миллионную долю секунды. Видимый в мониторах космос заполнила клокочущая, извивающаяся змеюкой разноцветная полоса. Как вода, выплеснутая из ведра, она выскочила со стороны аномалии и захлестнула крохотное суденышко под названием «Танидзам», медленно двигавшееся мимо темной планеты.
Как будто сквозь все на свете прошла эта стрела и все на свете стало ею. Волков успел увидеть, как скрючивается и искажается капитанский мостик, как будто его вместе с банкой краски затянуло в стиральную машину. Завертелся толстый капитан, туловище его завилось в оранжево-аметистовую воронку, голова вытянулась соплей, руки забултыхались. Красавица Сан-ка-Ниями внезапно страшно раздулась, став настолько необъятно широкой, что, казалось, окружила все со всех сторон. Еще хуже выглядел Яхим – его завертело бубликом, размазало, распылило. Волков видел свои руки – они рванули далеко вперед, на многие парсеки вперед, так далеко, что он не видел и своих ногтей. Зато видел свои глаза и затылок. Один раз, два, тридцать, сто раз. Сотни тысяч затылков биолога Волкова самых разных цветов – от малахитового до кислотно-оранжевого, от пурпурного до рубинового. И все они перетекали друг в друга. И все они вдруг стали частью мира. Частью галактики. Частью Вселенной. Нарочито красочной, текущей, бурлящей. Все они стали космосом, звездами, черными дырами, планетами и существами, населяющими эти планеты. Все они были биологом Волковым. Они мчались сквозь пространство, и они были этим пространством.
6
– Пристегните ремни, – послышался глухой голос из головы планетолета. – На старте ожидаются сильные перегрузки. Отсчет через пять минут.
Цин сидел у окна в жестком, потном кресле и со своего места никак не мог видеть говорившего. Маленький, всего на тридцать человек, планетолет стоял в темном круге грузового космопорта на мокром, металлическом помосте. Двигатели проверили уже дважды – значит, скоро взлет, хотя на борт до сих пор поднимались пассажиры. В большинстве своем – потрепанные жизнью мужчины средних лет в простой, будничной одежде, грязноватые и пахнущие. Этот планетолет возил рабочих на астероиды за пределами обитаемых планет системы Тора, в вечные холода и с непривычной гравитацией. В основном – новые смены, взамен старых, иногда новые работники, а еще реже посетители. Поэтому о документах и регистрации никто и не заикался.
Рядом с Цином уселся широкий, тяжелый мужчина уже за пятьдесят и тотчас принялся рукавом вытирать со лба то ли пот, то ли следы дождя. Он закряхтел, захрипел, постарался устроиться поудобнее, но вдруг отклонился, заметил кого-то сидящего спереди.
